– Но здесь гораздо больше денег, чем нам понадобится.
– Если со мной что-нибудь случится, вам пригодятся средства, чтобы добраться до Макао и Англии. Гэвин Эллиот поможет вам, он даже упоминал, что подыщет Цзинь Кану работу в своем лондонском филиале, но все-таки будет лучше, если у вас останутся деньги на черный день. – Кайл протянул ей кольцо. – Положите и его в карман.
Трот сунула кольцо в маленький пустой кармашек пояса так, чтобы оно не царапало тело сквозь ткань, и туго затянула пояс под туникой.
– Хотела бы я знать, как чувствует себя человек, который может купить все, что пожелает.
Кайл вспомнил, каким бесполезным показалось ему собственное состояние, когда он понял, что не сможет вернуть Констанции здоровье.
– Чудеса не продаются за деньги, но состояние приносит свободу и власть. Я часто благодарю судьбу за то, что я избавлен от забот, которые гнетут половину людей в мире.
Трот ощупала пояс с деньгами через тунику.
– Свобода и власть… А у меня никогда не было ни того ни другого.
Смелая женщина. Кайл сомневался, что ему самому хватило бы отваги отказаться от единственного известного ему образа жизни.
– К лучшему или к худшему, ваше будущее станет иным, чем ваше прошлое.
– Надеюсь. – Трот перебросила за спину заплечный мешок. – Вы готовы, дедушка? Пока мы не доберемся до конюшни, где ждет осел, держитесь за мое плечо, шаркайте ногами и не говорите ни слова. Тогда никто не заподозрит в вас «заморского дьявола».
Он усмехнулся:
– «А ты непрост, Макдуф». Точнее – «Ты непрост, Монтгомери».
Трот сверкнула мимолетной улыбкой.
– Забудьте на время о цитатах из шотландских пьес, дедушка. Это не к добру.
Она выглядела так пленительно, что Кайл не удержался и приподнял ее подбородок пальцем.
– В таком случае мы должны поцеловаться – на счастье.
Он надеялся, что поцелуй будет кратким, но едва их губы встретились, обоих охватило желание. С протяжным вздохом Трот прильнула к нему всем гибким телом, касаясь груди и бедер. Повязка мешала Кайлу как следует разглядеть ее лицо, зато он отчетливо почувствовал нежность ее губ и соблазнительные легкие движения тела.
Но Трот вела себя неуверенно – скорее всего, этот поцелуй стал первым в ее жизни. И она не скрывала желания, мгновенно став страстной и податливой…
Дьявол! Напрасно он начал с поцелуя. Тяжело дыша, Кайл отстранился.
– Путешествие начинается благоприятно.
Трот медленно поднесла палец к своим губам и уставилась на него потемневшими глазами, а затем покачала головой.
– Начало было бы более благоприятным, если бы мы увидели летучую мышь. Или журавлей.
Она повернулась к двери, Кайл положил ладонь ей на плечо и зашагал следом. В неудобных башмаках он легко подражал шаркающей походке старика с больными суставами и слабым зрением. Кайл вдруг посочувствовал своему близорукому отцу, страдающему подагрой.
Из хана они вышли через боковые ворота. Подстраиваясь к неуверенному шагу старика, Трот провела его по улице, которая тянулась через весь сеттльмент к городским воротам. Такие дороги охраняли стражники, на ночь их перегораживали, чтобы ни один чужеземец не пробрался в Кантон.
К одним из таких ворот они подошли как раз в тот момент, когда стражник отпирал их. Коротко поздоровавшись с Трот, он махнул рукой, пропуская обоих путников. На Кайла он взглянул лишь мельком.
Ворота в Китай со скрипом отворились.
АнглияДекабрь 1832 года
– Вы никогда не ездили верхом? – удивленно переспросил Доминик, поворачиваясь от денника, в котором стоял великолепный жеребец караковой масти.
Трот пристыженно потупилась.
– К сожалению, нет. Только иногда на осле. Видите ли, я жила в городе…
– Печально, но поправимо. Конечно, если вы не прочь научиться ездить верхом, – спохватившись, добавил Доминик таким тоном, будто не представлял себе человека, способного отказаться от радостей верховой езды.
– Попробую. – Трот с сомнением оглядела жеребца. Он казался ей громадным, его глаза горели огнем.
– Не волнуйтесь, верхом на Пегаса я вас не посажу. С ним нелегко совладать даже мне. – Доминик погладил коня по гладкой морде, и его лицо вдруг стало печальным. – Знаете, он принадлежал моему брату. Кайл подарил его мне за день до отъезда из Англии.
Трот мгновенно представила себе Кайла, галопом несущегося по холмам верхом на прекрасном коне. Темные волосы Кайла трепал ветер. Сидя в седле, он внушал восторженный трепет. Трот проглотила ком. Как мало времени судьба отпустила им с Кайлом…
Доминик взял ее за локоть, провел вдоль ряда денников и остановился возле смирной гнедой кобылы.
– Корица как раз подойдет для новичка. Угостите ее. – Он вложил в руку Трот морковку.
Трот боязливо протянула ее лошади, опасаясь, что животное ненароком откусит ей пальцы. Она знала, что лошади едят траву, но никогда не думала, что у них такие огромные зубы. К удивлению Трот, Корица взяла морковку с деликатностью истинной леди, легко коснувшись ладони мягкими губами. Очарованная этим прикосновением, Трот погладила лошадиную морду, и Корица дружески толкнула ее носом в плечо.
– Пожалуй, мы с Корицей поладим.
– В этом я не сомневаюсь. – Доминик улыбнулся, но в его глазах застыла печаль – с тех пор, как он узнал о смерти брата-близнеца. С Трот он обращался подчеркнуто мягко и ласково, словно жена умершего брата заслуживала особой заботы. – Если не ошибаюсь, сегодня вы ждете портниху? Закажите ей амазонку, чтобы поскорее начать уроки верховой езды.
Трот ахнула.
– Наверное, мадам Шампье уже ждет меня. Лучше мне вернуться в дом, иначе Мериэл рассердится.
– Да, не стоит раздражать ее, – серьезно подтвердил Доминик. При этом его глаза лукаво блеснули. Несмотря на то что они с женой в присутствии посторонних строго придерживались этикета, между ними легко угадывались неразрывные узы. Они были женаты уже шесть лет, но при виде друг друга на лицах обоих неизменно вспыхивали улыбки.
Возвращаясь в дом, Трот погрузилась в мысли о супругах. Может, и они с Кайлом были бы так же близки? В этом она сомневалась, зная, что сердце Кайла отдано другой. Однако мечты о близости с ним навевали сладкую грусть.
День выдался холодным, сильный ветер гнал по небу облака, заслоняющие солнце. Вскоре после знакомства Мериэл подарила Трот теплый плотный плащ. В нем Трот не так страдала от холода, как по пути из Лондона в Шропшир.
В первую же неделю Трот почувствовала себя в Уорфилд-парке как дома. Едва она вошла в дом, к ней бросились дети, Филип и Гвинет.
– Пироги! – возбужденно повторяла Гвин.
