Она легла, но не могла заснуть и стала прислушиваться к негромким звукам за окном. Вот скрипнул колодезный ворот, послышался далекий лай бродячей собаки, плач ребенка, кашель какого-то старика — должно быть, сторожа. Звуки переплетались и смешивались с ароматом цветов апельсина и жасмина, с запахом теплой пыли и нагретых солнцем камней.
«Если бы я влюбилась, — подумала Латония, — лучшее место для любви, чем Индия, трудно найти».
Два часа спустя она по-прежнему не спала и ворочалась на постели, изнывая от жары. В конце концов ей это надоело, и она решила сходить в ванную, которая тоже соединялась с ее спальней. Латония выбралась из кровати и, открыв дверь в ванную, внезапно услышала шепот. На мгновение ей стало жутко, и она замерла, вцепившись в дверную ручку. Потом она сообразила, что говорят на урду. С эффектом передачи звука по водопроводным трубам ей уже приходилось сталкиваться за время путешествия — она испугалась просто потому, что сейчас была ночь, но быстро взяла себя в руки и стала прислушиваться.
— Он умрет!
— Разве это мудро? — спросил другой голос.
— Это необходимо. Если лорд саиб узнает, что мы скрываем, будет беда, большая беда.
— Если он умрет, тоже будет большая беда.
— Нет, датура убивает не как нож или пистолет. Дай лорду саибу датуру за завтраком, и он умрет в поезде.
— Хорошая мысль!
Латония затаила дыхание и тихо-тихо вернулась в спальню. Она знала, что такое датура. В книгах ей не раз встречалось упоминание о диком растении, которое встречается по всей Индии. Его белые, похожие на лилии цветы ароматны и очень красивы. Однако коричневато-зеленые и зеленые семена этого растения известны как «яблоки смерти». Они крайне ядовиты, и веками люди использовали их для того, чтобы избавляться от опостылевших жен и пожилых родственников. В одной из книг, где эта тема рассматривалась более подробно, Латония прочла, что действие датуры во многом зависит от того, с чем он поступает в организм. Человек может умереть сразу или чуть позже — этот период порой растягивается на часы, — но даже мельчайшая крупинка этого яда смертельна. Еще там было написано, что датуру обычно подмешивают в хлеб.
Латония сказала себе, что должна немедленно предупредить лорда Бранскомба, но, подойдя к двери, соединявшей их спальни, внезапно остановилась, услышав легкое движение, встревожившее ее. Звук был таким тихим, что в обычном состоянии она не уловила бы его, но тревога обострила все ее чувства.
Она догадывалась, что это: по обычаю, слуги спали под окнами комнат, охраняя своих хозяев, и теперь будет нелегко предупредить лорда так, чтобы их разговор не подслушали.
Латония замерла в нерешительности. Конечно, можно дождаться утра и перед завтраком предложить лорду Бранскомбу прогуляться по саду и полюбоваться цветами. Там они смогли бы поговорить без посторонних ушей.
«Но что, — сказала себе Латония, — если убийцы нанесут удар раньше?»
Привычка британцев рано утром пить чай с несколькими ломтиками хлеба с маслом была всем хорошо известна, и невинный с виду кусочек хлеба мог убить лорда Бранскомба до того, как Латония успеет его предупредить.
«Я должна сделать это сейчас же… немедленно!» — подумала Латония. Она знала, что все равно не уснет, пока не расскажет лорду о том, что услышала.
Решительно, поскольку она боялась и смущалась одновременно, Латония прошла к двери, скрытой занавеской из бус, и тронула дверную ручку. На какой-то ужасный миг ей показалось, что дверь заперта, но потом она распахнулась, и Латония вошла в комнату лорда Бранскомба.
Спальня лорда была больше, чем ее, и при тусклом свете стоящей на веранде лампы Латония разглядела очертания кровати. Москитная сетка опущена не была, потому что здесь, далеко на севере, москитов почти не было.
Латония озиралась, пытаясь разглядеть, куда идти, и придумать, что сказать. Потом она прокралась к кровати, бесшумно ступая босыми ногами по тканым коврикам на деревянном полу. Она почти добралась до лорда Бранскомба, когда он проснулся — внезапно, как привыкший к опасностям человек, — и увидел силуэт, чернеющий на фоне окна.
— Кто здесь? — спросил лорд и тут же, узнав ее, с недоверием в голосе воскликнул:
— Латония?
Сообразив, что теперь слуги наверняка будут подслушивать, Латония торопливо и нарочито громко произнесла:
— Вы забыли… пожелать мне спокойной ночи… а я этого так ждала. — Понимая, что лорд ошарашен, она быстро добавила, не давая ему вставить ни слова:
— Я… я уснула, а то пришла бы раньше. Лорд Бранскомб молчал. Латония в отчаянии подумала, что он ее не понимает. Внезапно словно чей-то голос подсказал ей, что нужно делать. Не раздумывая, чувствуя только страх за его жизнь, она шагнула вперед и легла в постель рядом с ним. При этом она заметила, что лорд напрягся, но сейчас было важно рассказать ему о планах убийц. Через мгновение губы Латонии оказались у самого уха лорда.
— Мне нужно кое-что рассказать вам, — прошептала она так тихо, что сама едва могла расслышать свой голос.
К ее облегчению, лорд, видимо, догадался о чем-то, потому что громко сказал:
— Я рад, что ты пришла ко мне. Я думал, что ты уснула. День был долгий и трудный.
Когда он договорил, Латония прошептала:
— Опасность! Вас собираются… убить!
— Откуда вы знаете? — Он говорил так же тихо.
— Я услышала разговор по водопроводной трубе. Говорили двое мужчин, — прошептала Латония.
Снова во весь голос лорд Бранскомб сказал:
— Нельзя так перенапрягаться, дорогая. Я боялся, что после долгого путешествия сегодняшний вечер покажется тебе чересчур утомительным.
— Ничуть, — тоже громко сказала Латония.
— Как они собираются это сделать? — прошептал лорд.
— Датура, — так же чуть слышно ответила Латония. — Они подсыплют ее либо в завтрак, либо в то, что вы съедите до завтрака. Прошу вас… будьте осторожны!
— Буду, — прошептал лорд, и вслух: — Завтра нам снова предстоит долгое путешествие, поэтому возвращайся в свою постель, дорогая. Надеюсь, я не разбужу тебя, если встану рано.
— Я буду спать крепко — Латония понизила голос: — А вдруг они попробуют… другой способ? Пожалуйста, прошу вас… не выходите никуда до самого отъезда. — Вспомнив о слугах, она добавила: — За дверью… кто-то подслушивает.
— Знаю, — ответил лорд Бранскомб. — Так пусть им будет что слушать!
С этими словами он поднял голову, и Латония почувствовала его губы на своих губах.
Она была так поражена, что в первое мгновение даже не поняла, что происходит. Вначале его губы были жесткими, но потом стали мягче и одновременно требовательнее и настойчивее. Латонию никто еще прежде не целовал, и все же она представляла себе поцелуй именно таким — ощущением того, что она взята в плен и завоевана. Он вдохнул в нее странное тепло, которое волной прошло по всему телу и рекой пламени поднялось к губам. Это было так прекрасно, так не похоже на все знакомые ей ощущения, что Латония всем своим существом ответила на этот порыв, зная, что именно этого она искала всю жизнь, только этого и ждала.
