– Откуда вы знаете?
– Держу ушки на макушке, когда речь идет о моем семействе.
С загоревшимися глазами старуха ждала реакции Меган, но ничего не заметила.
– Значит, решила перебраться сюда, так? Твоего сына приняли как брата Алекса и Дженни… и Кристиана.
Внутри Меган намерзала ледяная глыба, охватывая живот ломкими обручами.
– К Бакстеру это не имеет никакого отношения.
– Не глупи. Такой человек, как Дюмонт, уверен, что весь мир вращается вокруг него. Он положил глаз на политику, девочка, а этот забавный цирк устроен таким образом, что несколько удачно сляпанных фраз из твоих уст для пронырливого репортера…
Мысль была настолько приятной, что заставила Коллин улыбнуться.
– Короче, его дорога в Вашингтон стала бы гораздо ухабистей.
– Не намерена обращаться к прессе и выставлять Кевина на всеобщее обозрение.
– Мудро.
Коллин неторопливо потягивала бренди.
– Жаль, конечно, но мудро. Просто скажи мне, если ублюдок предпримет что-нибудь. Жажду еще разок поскандалить с ним.
– Я сама справлюсь.
Коллин вздернула белоснежную бровь.
– Может, и справишься.
* * *
– С какой стати я должен надевать этот дурацкий галстук? – извивался Кевин, в то время как Меган возилась с узлом.
Ее пальцы оставались одеревеневшими и ледяными после разговора с Коллин.
– Мы идем на званый ужин, и ты должен выглядеть наилучшим образом.
– Идиотские галстуки. Держу пари, что Алекс такое не наденет.
– Понятия не имею, что наденет Алекс, – у Меган иссякало терпение. – Но ты сделаешь так, как я скажу.
Редко слышанный нетерпимый тон заставил мальчика прикусить нижнюю губу.
– Предпочитаю пиццу.
– Что ж, пиццы не будет. Черт побери, Кевин, стой спокойно!
– Он меня душит.
– Через минуту я сама тебя задушу.
Меган откинула волосы с глаз и затянула узел.
– Замечательно. Прекрасно выглядишь.
– Как дурак.
– Отлично, выглядишь как дурак. Теперь обувай ботинки.
При взгляде на блестящие черные мокасины Кевин нахмурился.
– Ненавижу их. Хочу свои кроссовки.
Окончательно разозлившись, Меган наклонилась, их лица оказались на одном уровне.
– Молодой человек, ты немедленно наденешь эти ботинки и последишь за своим тоном. Или влипнешь в большие неприятности.
Меган вышла из комнаты сына и пересекла коридор к своей собственной. Выхватив щетку, начала расчесывать волосы. Ей тоже не хотелось идти на этот чертов званый ужин. Аспирин, принятый час назад, ничуть не повлиял на раскалывающую череп сверлящую головную боль. Но придется нацепить улыбку, спуститься, стоять там и притворяться, что нисколько не встревожена, не сердита и не больна от страха из-за Бакстера Дюмонта.
Коллин могла и ошибиться, размышляла Мег. В конце концов прошло почти десять лет. С чего бы теперь Бакстеру заинтересоваться ею и Кевином?
Потому что он вознамерился стать сенатором Соединенных Штатов. Меган закрыла глаза.
Она ведь читала газеты, не так ли? Бакстер уже начал предвыборную кампанию. И незаконный сын, никогда им не признаваемый, едва ли поспособствует старательно создаваемому имиджу добропорядочного семьянина.
– Мам.
Мег увидела отражение Кевина в зеркале. В ботинках… подбородок опущен на грудь. Вина липкими пальцами сжала сердце.
– Да, Кевин.
– Почему ты так бесишься из-за всего этого?
– Прости.
Мег устало опустилась на край кровати.
– Просто немного болит голова. Извини, что набросилась на тебя.
Она протянула руки и вздохнула от облегчения, когда сын нырнул в объятья.
– Ты очень симпатичный дурачок, Кев.
Мальчик засмеялся, Мег чмокнула его в макушку.
– Пошли вниз. Скорее всего, Алекс и Дженни уже приехали.
Действительно, брат с сестрой уже были там, и Алекс чувствовал такое же отвращение к своему галстуку, что и Кевин. Но вокруг было слишком много всего, чтобы два мальчика долго дулись: вкусные канапе, малыши для игр и ожидаемые приключения.
Все, естественно, говорили разом.
Гул в комнате пронзал несчастную голову Меган, словно ржавая пила. Она приняла предложенный Трентоном Сент-Джеймсом II бокал шампанского и постаралась изобразить интерес к его заигрываниям. Аккуратный, высокий, загорелый, гламурно красивый и обаятельный. Мег с облегчением вздохнула, когда ухажер переключил внимание на Коко.
– Прекрасная пара, правда? – прошептал Натаниэль ей в ухо.
– Сногсшибательная.
Взяла кубик сыра и положила в рот.
– Не похоже, что вечеринка тебя радует, Мег.
– Все хорошо.
Чтобы отвлечься, сменила предмет беседы:
– Возможно, тебе покажется любопытным, что я увидела сегодня днем.
– О?
Взяв ее за руку, Найт направился к открытым дверям террасы.
– Коко и Голландец.
– Очередной скандал? Метание кастрюль с двадцати шагов?
– Не совсем.
Мег глубоко вздохнула, надеясь, что свежий воздух прочистит мозги.
– Они… по крайней мере, мне показалось, что они…
Натаниэль вздернул брови. Пробелы он смог заполнить самостоятельно.
– Шутишь.
– Нет. Они стояли нос к носу и обнимались.
Мег сумела даже улыбнуться, потирая пульсирующий висок.
– При моем неожиданном и несвоевременном появлении отпрыгнули в разные стороны, как будто планировали убийство. И покраснели. Оба.
– Голландец? Покраснел? – захохотал Натаниэль, но смех замер на губах. – Господь Всемогущий!
– А я считаю, что это очень мило.
– Мило…
Найт оглянулся и посмотрел туда, где Коко, по-королевски элегантная, смеялась чему-то, что Трентон нашептывал ей на ухо.
– Она из другой лиги. И может разбить ему сердце.
– Как нелепо ты рассуждаешь.
«Господи, почему бы голове не перестать так давить на плечи и не дать хоть какое-то облегчение?»
– Это в спорте есть лиги, не в отношениях.
– Голландец и Коко.
Известие крайне взволновало, потому что эти двое относились к очень немногим людям в мире, которых Найт искренне любил.
– Ты же бухгалтер, милая, и собираешься убедить меня, что из этого что-то может получиться?
– Вовсе не собираюсь, – выпалила Мег в ответ. – Просто мне показалось, что их влечет друг к другу. И прекрати называть меня «милой».
– Ладно, не кипятись.
Найт обернулся и внимательно взглянул на собеседницу:
– В чем дело?
Мег виновато опустила руку. Потом снова потерла виски.
– Ни в чем.
Найт раздраженно выругался, повернул ее к себе лицом и пристально посмотрел в глаза:
– Голова болит, да? Совсем плохо?
– Нет… да, – призналась Мег. – Ужасно.
– Ты вся комок нервов.
Найт принялся массировать окаменевшие плечи.
