— Что, собственно, происходит? — потребовал он объяснения. — Я спрашиваю, что здесь происходит?
— Появились привидения, — сообщил сэр Исаак. Кажется, он был в полнейшем восторге. — Настоящие, неподдельные привидения. Я всю жизнь мечтал встретиться с такими.
Фолкнер понял, что теперь уже не уснуть. Он тяжело вздохнул и оделся, натянув черные панталоны и рубашку. Пусть Лондон гордится тем, что никогда не ложится спать. Порой идиллическая Эйвбери, несомненно, может его посрамить. Воистину, здесь ни на минуту не утихает кипучая деятельность.
— И откуда они явились? — спросил он, присоединяясь к столпившимся во дворе людям. Народу заметно прибывало. Сюда поспешили придти жители домиков, что выстроились вдоль дороги. Зажгли еще несколько фонарей. Ночь стала почти такой же светлой, как день. Фолкнер заметил констебля Даггина, с которым накануне беседовал. Тот стоял поодаль и яростно спорил о чем-то с мужчинами. Рядом с ним стояла невысокая пожилая женщина, под руку ее поддерживал молодой парень. Это была миссис Хемпер, местная целительница и колдунья, понял Фолкнер. Но где же старый добрый доктор Костоправ? Вот он, прямо напротив своей извечной соперницы. Этакое пугало, а не человек. Какие негодующие взгляды он мечет в сторону миссис Хемпер.
Трактирщик подскочил к преподобному Эдвардсу, ткнул пальцем ему в лицо, словно требуя Божественного вмешательства:
— Монахи! — возопил Морли так, будто от этого слова его, того гляди, стошнит. — Искусанные блохами, воняющие ладаном, блудливые монахи!
— В деревенской гостинице? — удивился Фолкнер. — Что они здесь забыли?
— Когда-то тут располагался монастырь. До тех пор, пока Генри Тюдор не рассорился с Римом. Говорят, он захватил его, выкурил отсюда монахов за все их прегрешения, а местечко прибрал к рукам.
— Понятно! — Фолкнер взглянул на гостиницу по-иному. Она, впрямь, была выстроена в Тюдоровском стиле. Скорее всего, в эпоху Елизаветы. Внешние стены были укреплены перекрещивающимися балками, которые резко выделялись на фоне побеленного фасада. Но прямо под окном первого этажа, виднелась кладка на вид значительно старше стен.
— И давно они не дают вам покоя? — спросил он.
Морли покачал головой. Боевой дух из него вышел весь. Вид у него был теперь усталый и растерянный.
— Ни слуху, ни духу не было еще пару недель назад. Истинный ужас, скажу я вам. Все началось потихоньку. Сперва слышались слабые стоны с кладбища позади дома. У меня туда выходят окна. Потому я первым услышал их. Но затем стало вовсе невмоготу. И тогда я пошел посоветоваться вот с ним, — он сердито ткнул пальцем в преподобного Эдвардса.
— А я ему объяснил, что Англиканская церковь не признает обряда изгнания нечистой силы, и предложил помолиться за него.
— Можно подумать, что от этого была какая-то польза. И сколько, по-вашему, мне придется терпеть эти измывательства?
Морли стукнул о ладонь своим увесистым кулачищем.
— Говорю вам, я привезу сюда католического священника. У меня есть знакомый в Данфорде. Он согласится. Больше мне ничего не остается.
— Подождите, — умолял Эдвардс. — Неужели вы и впрямь отринете добрую англиканскую молитву? Вот что я скажу — я еще вернусь сюда. Пойду, похожу вокруг кладбища, почитаю Писание, помолюсь. Вы можете, если пожелаете, присоединиться, ко мне» Нам необходимо уладить это недоразумение.
— Давно пора, — проворчал Морли несколько усмиренно. Он побрел прочь, бормоча что-то себе под нос. До слуха донеслось словечко «католика», которое он с вызовом сказал через плечо.
Эдвардс застонал. Однако, тотчас же просиял, заметив Аннелиз, которая стояла поодаль с отчаянным видом. Ее кулачки были прижаты к груди, полные губки дрожали. Помощник викария расправил плечи, вздохнул, набравшись мужества, и подскочил к девушке со словами утешения, которые тотчас же пришли ему на ум.
Потихоньку жители деревни начали разбредаться по домам. Криспин пробормотал, принося извинения сэру Исааку, и предложил тому руку, чтобы помочь старику преодолеть лестницу. Фолкнер вскоре остался один. Даже злокозненные монахи и те удалились, перестали стонать и звенеть цепями.
А может быть, он все-таки не один? Что там белеет возле дерева? Изящная фигурка, укутанная в восточную шаль? Что за проза? Узор «огурцами». А, в общем-то, довольно мило. Он попытался разглядеть под восточной шалью очертания средневекового монаха.
— Мистрис Хаксли?
Она медленно двинулась ему навстречу, вся закутанная в шаль, а затем остановилась в нескольких шагах, глядя на него из-под полуопущенных ресниц.
— Какой-то переполох?
— Почему бы и нет? Как я понял, это излюбленный способ развлечения веселых жителей Эйвбери. Вот они и развлекаются преимущественно по ночам.
Помимо ее воли, улыбка заиграла в уголках губ. И ему вдруг снова захотелось прикоснуться к ее губам.
— Интересно, какое же у вас сложилось мнение о нашей деревне?
— О, только то, что, по-видимому, мне придется поскорее, хотя бы на время, вернуться в Лондон и там хорошенько отоспаться.
Она покраснела. Даже при лунном свете было видно, как ее щеки залились румянцем. Он вовсе не собирался так откровенно напоминать ей о событиях предыдущей ночи. Но уж коль сорвалось, к чему теперь сожалеть об откровенности? Их отношениям и без того не хватало искренности.
— Вы не спали? — полюбопытствовал он.
— Я подошла к окну, увидела огни и испугалась…
— Чего?
— Нового убийства.
Это было вполне правдоподобное объяснение, если принять во внимание напряженную обстановку в деревне.
— А вы верите, что гостиницу навещают привидения? — спросил он. В его голосе звучал неподдельный интерес.
— Понятия не имею. Однако, Морли никогда не производил на меня впечатление человека, наделенного чересчур развитым воображением.
Он подошел к ней почти вплотную, так, что ощущался аромат ее духов. Она сразу насторожилась, но не двинулась с места. Он внимательно посмотрел ей в глаза и спросил:
— Сара, вы верите в привидения? Она тотчас же опустила глаза, чтобы не смотреть на него. Впрочем, она могла смутиться из-за того, что он обратился к ней просто по имени. Их знакомство было слишком кратковременным, чтобы он мог позволять себе подобные вольности. Его фамильярность была здесь вовсе не к месту. И тем не менее, на мгновение ему показалось, что причина ее замешательства таилась не в его обращении. Интересно, что за призраки бродят в окрестностях Эйвбери? Неужели, впрямь, монахи, бряцающие цепями, в знак возмущения наглостью Генри Тюдора? Или нечто более древнее, неподвластное воображению? Нечто — таящееся в каменных часовых и древних курганах? То, с чем Сара, если верить утверждению сэра Исаака, имела таинственную и неразрывную связь?
