— К сожалению, нет, — ответила мама настороженно.
— Я видел Стептоу, когда въезжал во двор, он выходил из нашего отеля. Я подумал, что он был у вас.
— Значит, он был здесь! — воскликнула я, вскакивая с места.
Мама схватилась за сердце.
— Странно, что он не зашел к нам. Бьюсь об заклад, он скоро даст о себе знать.
Уэйлин посмотрел на часы и нахмурился.
— Если он приехал сюда из-за вас, почему же он не зашел? По-моему, вы напрасно боитесь, что он много знает. Судя по его поведению, он сам хочет напасть на след.
— Здесь Стептоу ничего не найдет, — скачала мама. — Мы сами зашли в тупик.
Уэйлин нетерпеливо поглядывал на часы. Заметив это, я сказала:
— Вы торопитесь в Лондон, лорд Уэйлин? Не смеем вас задерживать.
— Не знаю, что лучше: отправиться прямо сейчас, пока не стемнело, или переночевать здесь и выехать рано утром. — Он положил часы в карман. — Пожалуй и, я останусь. Мистер Джоунз никуда не денется. Он ведь не подозревает, что я им интересуюсь. Я не смог как следует осмотреть гнездышко моей тети, потому что рядом все время торчал этот Фолиот. Я хочу вернуться туда, когда стемнеет и взломать замок.
— Зачем вам это нужно? — удивилась мама.
— Болезнь тети была очень внезапной. Она собиралась вернуться в Танбридж Уэллз. Поэтому, там должны были остаться какие-нибудь личные вещи. Я поищу как следует в ящиках, может быть, удастся найти улики против Джоунза.
— Он наверняка все осмотрел сам, прежде чем объявить о продаже дома, — заметила я.
— Ему нечего было опасаться. Он не знал, что я буду его разыскивать. Фолиот говорил, что в доме убирала соседка. Но она вряд ли осмелилась выбросить письма и другие личные вещи.
Мама осторожно покашляла и сказала:
— Но это же нарушение закона, лорд Уэйлин. Разве вы этого не знаете?
— Прекрасно знаю, но, надеюсь, вы не собираетесь на меня доносить.
— Разумеется, нет.
Мы заговорили о другом. Уэйлин все время мучился загадкой, как к Барри попала копия ожерелья его тетушки. Он боялся, что она обманула Барри. Тот поверил ей, что это настоящие бриллианты и заплатил за них большие деньги.
Мы расстались лучшими друзьями и договорились снова встретиться в семь тридцать за обедом, прежде, чем Уэйлин поедет взламывать любовное гнездышко своей покойной тетушки. Вернувшись в свой номер, мы с мама посоветовались и решили: завтра утром, как только Уэйлин уедет в Лондон, мы отправимся прочесывать местность вокруг Эшдонского леса. Мы должны найти дом дяди Барри! После этого мы с нетерпением стали ждать обеда. Уэйлин так старался загладить вину перед нами, что трапеза обещала быть грандиозной.
Я решила снова надеть «саван», потому что он имел такой большой успех вчера вечером. Чтобы выглядеть немного иначе — переменила шаль. Вместо греческой прически — заколола волосы на одну сторону и закрепила их зажимом. На плечо кокетливо свисали локоны. Я видала такую прическу в «La Belle assemblee». Но, посмотрев на себя в зеркало, я расстроилась. У меня был вид застенчивой жеманной девицы. Особенно глупо выглядел соблазнительный локон на плече. Хотя, пожалуй, он делал меня более женственной. Мне хотелось напомнить Уэйлину, что я все-таки женщина, да к тому же еще и леди. Мы уже собирались спускаться вниз, когда раздался осторожный стук в дверь.
— Уэйлин что-то пришел слишком рано, — сказала я и поспешила к двери.
На пороге стоял Стептоу с отвратительной ухмылкой на лице.
— Можно мне поговорить с вами, мадам?
— Почему вы не в Гернфильде, Стептоу? — гневно спросила я.
— Я думал, что вам здесь могут понадобится мои услуги.
— С какой это стати?
— Разве вы не разыскиваете место, где жил мистер Макшейн? — спросил он все так же мерзко ухмыляясь.
Я приоткрыла дверь пошире и впустила это гадкое насекомое в комнату. Мама узнала его голос и подошла к двери. Она смотрела на него с непроницаемым видом. Нельзя было показывать ему, что мы его боимся. Я стала поправлять шаль перед зеркалом и небрежно спросила:
— Так что вы хотите сообщить нам, Стептоу? Поскорее, пожалуйста, лорд Уэйлин ждет нас к обеду.
— Я насчет прибавки к моему жалованью, мадам.
— Насчет того, где жил мистер Макшейн, — поправила я.
— Прибавка в пять фунтов в квартал меня устроит.
— Не сомневаюсь, но как вы можете заработать ее, если оставляете свою службу без разрешения.
— Пять фунтов, и я скажу вам название деревни, — он злобно буравил меня своими наглыми глазками.
— За пять фунтов я потребую не только деревню, но и дом.
— Пять фунтов за название деревни, и это моя окончательная цена.
— Тогда можете убираться к черту.
— Их светлость могут заинтересоваться кое-какими незаконными делишками вашего дядюшки с юным Джоунзом, — сказал он, и его рот снова расплылся в отвратительной ухмылке.
В дверь кто-то постучал. Мы все окаменели.
— Это Уэйлин! — прошептала я.
— Шкаф! — прошипел Стептоу и мгновенно исчез. Мы с мама стояли с открытыми ртами.
Стук повторился. Я судорожно проглотила комок в горле и пошла открывать. Это был Уэйлин. Он одобрительно улыбнулся и произнес:
— Вы очаровательны, мисс Баррон, — его взгляд восхищенно скользнул по моему лицу и задержался на локоне.
Мама поспешно засеменила к двери.
— Пойдемте вниз. Я умираю от голода, — и она вывела Уэйлина из комнаты, непрерывно болтая. — Сама не знаю, почему мне так хочется есть. Я целый день сидела на одном месте, а утром мы пили такой чудесный чай. Это, наверное, потому что я не дома. Когда едешь куда-нибудь, всегда появляется аппетит.
Мы увели Уэйлина, и он не видел Стептоу. Однако, меня очень беспокоило, что мы оставили этого негодяя одного в комнате, и он может рыться в наших вещах. Мерзкая фраза «незаконные делишки» не выходила у меня из головы. Придется прибавить ему еще пять фунтов в квартал, другого выхода я не видела. Теперь нам придется быть его банкирами до конца наших дней.
Как только пришел официант, я извинилась, сказав, что мне нужно пойти наверх. Стептоу, по всей вероятности, догадался, что я вернусь, и будет ждать меня.
— Закажите мне то же самое, что и себе, мама. Мне надо сходить за носовым платком. Я сейчас вернусь. Уэйлин сказал:
— У меня есть чистый носовой платок, мисс Баррон, если… — он замолчал. Наверное, подумал, что у меня что-то случилось с туалетом и решил, что задерживать меня невежливо.
Я поспешила к себе в номер. Там все еще горел свет.
— Можете выйти, Стептоу. Я одна, — сказала я, обращаясь к шкафу. Ответа не последовало. Дверца была приоткрыта. Я подошла и распахнула ее. Стептоу там не было. Я проверила свою шкатулку с драгоценностями. Бриллиантовая брошь мама, мое жемчужное ожерелье — все было на месте. Я собиралась уже выйти из комнаты, когда заметила записку, приколотую к щетке на туалетном столике. Там было написано: «Мистер Джон Браун. Молино Парк, 10-00, сегодня вечером». Молино Парк — маленький частный отель, в котором останавливались семейные люди и разные коммерсанты. Джон Браун, по-видимому, Стептоу, а десять часов — время, когда он соблаговолит нас принять. Но зачем ему понадобилось вымышленное имя?
