— Б… благодарю тебя! — и Францъ Зандовъ схватилъ руку брата.
Послѣдній крѣпко пожалъ ее и, когда Францъ повернулся и быстро пошелъ къ дому, вздохнувъ произнесъ:
— Онъ пошелъ къ ней. Слава Богу! Ну, пусть они теперь одни заканчиваютъ остальное.
Фрида вбѣжала въ свою комнату, находившуюся въ верхнемъ этажѣ дачи. Всякая другая дѣвушка на ея мѣстѣ залилась бы слезами или отвела бы свою душу съ участливой Джесси, но Фрида не сдѣлала ни того, ни другого; она лишь съ нервной поспѣшностью стала готовиться къ отъѣздѵ. Суровый поступокъ отца угнеталъ ей душу и подъ вліяніемъ его въ ней жила лишь одна мысль:
„Прочь изъ этого дома, изъ котораго меня такъ оскорбительно выгнали!.. прочь, прочь какъ можно скорѣе!“.
Фрида выдвинула свой чемоданъ, стоявшій въ углу комнаты, и стала укладывать свои вещи. Это она дѣлала молча; безъ слезъ, но съ бурной поспѣшностью, словно ей нужно было избѣгнуть какой либо опасности. Она стояла на колѣнахъ предъ чемоданомъ и намѣревалась уложить въ него платье, какъ вдругъ за дверью на лѣстницѣ послышались шаги. Она подумала, что это — навѣрно ея дядя; она знала, что онъ придетъ къ ней, и хотѣла попросить его поѣхать съ нею въ какую либо гостиницу. Тамъ онъ могъ бы сдѣлать распоряженія, касающіяся ея отъѣзда. Она готова была всему подчиниться, лишь бы онъ не пытался удерживать ее еще здѣсь. Шаги приблизились, дверь отворилась, и на порогѣ появился... ея отецъ. Фрида задрожала; платокъ, находившійся въ ея рукахъ, упалъ на полъ, а она, словно парализованная, оставалась въ своемъ прежнемъ положеніи. Францъ Зандовъ закрылъ дверь и подошелъ вплотную къ дочери; онъ поглядѣлъ на открытый чемоданъ и лежавшія кругомъ вещи и спросилъ:
— Ты хочешь уѣзжать?
— Да.
Вопросъ и отвѣтъ прозвучали одинаково коротко и жестко.
Казалось, пропасть между отцомъ и дочерью вновь раскроется во всю свою ширину. Францъ Зандовъ помолчалъ нѣсколько секундъ, очевидно борясь съ собою, а затѣмъ произнесъ:
— Подойди ко мнѣ, Фрида!
Она поднялась, одно мгновеніе простояла, словно въ нерѣшительности, а затѣмь медленно подошла къ отцу. Онъ обнялъ ее одной рукой, а другой поднялъ ея голову. Затѣмъ, склонившись къ дочери, онъ, казалось, изучалъ каждую ея черточку, каждую линію въ ней, а его взоры буквально пронизывали ея лицо. Старая злоба вспыхнула въ немъ опять, но это было уже въ послѣдній разъ, а затѣмъ она стала исчезать все болѣе и болѣе по мѣрѣ того, какъ отецъ находишь собственныя черты въ своемъ ребенкѣ.
Наконецъ изъ его груди вырвался глубокій вздохъ облегченія, а изъ его глазъ выскользнула горячая слеза и упала на лобъ Фриды.
— Я тяжело огорчилъ тебя, — произнесъ онъ. — Но неужели ты думаешь, что мнѣ самому было легко оттолкнуть отъ себя то единственное, что обѣщаетъ мнѣ еще радость въ жизни? Густавъ правъ: то было мрачное безуміе, пусть же оно будетъ навѣки предано забвенію! Дитя мое! Хочешь ли ты полюбить... своего отца? — съ трудомъ произнесъ онъ, такъ какъ голосъ отъ глубочайшаго потрясенiя отказался служить ему.
Радостный крикъ сорвался съ губъ Фриды. Предъ этимъ тономь, впервые шедшимъ прямо изъ сердца, замолкло горе послѣдняго часа, исчезло долголѣтнее отчужденіе. Фрида обѣими руками обвила шею отца, онъ же съ бурной нѣжностью прижалъ ее къ своей груди, и оба они почувствовали, что прежняя тѣнь, такъ долго стоявшая между ними, навѣки исчезла.
Между тѣмъ и Густавъ медленно возвратился въ домъ. Когда онъ вошелъ въ салонъ, навстрѣчу ему двинулась сильно взволнованная Джесси.
— Мистеръ Зандовъ, скажите мнѣ ради Бога, что случилось? Десять минутъ тому назадъ Фрида вбѣжала въ мою комнату, бросилась мнѣ на шею и простилась со мною. Она заявила, что должна уѣхать, что ни одного часа болѣе не можетъ оставаться здѣсь. Она не желала отвѣтить ни на одинъ вопросъ, а предложила за разъясненіями обратиться къ вамъ и умчалась отсюда. Что именно случилось?
Густавъ, пожавъ плечами, отвѣтилъ:
— То, чего я опасался, изъ-за чего я еще хотѣлъ отдалить раскрытіе всей исторiи. Случай выдалъ моему брату нашу тайну, и мы должны были сознаться во всемъ. Гнѣвъ на обманъ разразился въ немъ со страшной силой и безпощадно излился на насъ обоихъ. Фрида не выдержала этой сцены, заявила о своемъ намѣреніи уйти отсюда и навѣрно уже готовится къ отъѣзду.
— И васъ нѣтъ возлѣ нея? — воскликнула Джесси, — вы не вступились за нее? Да неужели въ такія минуты вы можете оставить Фриду одну? Подите къ ней!
— Ну, теперь я тамъ совершенно излишенъ, — отвѣтилъ Густавъ съ полнымъ спокойствіемъ, что возмутило миссъ Клиффордъ, признавшую это высшимъ проявленіемъ эгоизма. — Пусть Фрида теперь сама досказываетъ все то, что еще нужно. Теперь наконецъ-то и я могу подумать о себѣ.
Его глаза, взоры которыхъ были устремлены на лицо Джесси, вспыхнули такъ же, какъ незадолго предъ тѣмъ, когда Фрида передала ему свою бесѣду съ миссъ Клиффордъ. Глядя на послѣднюю, онъ совершенно забылъ, что его слова будутъ безусловно истолкованы не такъ, какъ слѣдуетъ. И это дѣйствительно случилось.
— Вы всегда думали о себѣ черезчуръ много, — возразила Фрида, все болѣе волнуясь. — Но если въ вашей груди тлѣетъ хотя бы только одна искорка любви, то вы должны чувствовать, что теперь вамъ мѣсто возлѣ вашей невѣсты.
Густавъ улыбнулся, подошелъ вплотную къ разгнѣванной молодой дѣвушкѣ и съ удареніемъ произнесъ:
— Фрида — вовсе не моя невѣста и никогда не была ею.
Джесси взглянула на него съ изумленіемъ, словно не понимая того, что онъ сказалъ, и воскликнула:
— Какъ? Она — не ваша невѣста?
— Нѣтъ! Вспомните, что я представилъ ее вамъ опредѣленно только въ качествѣ моей протеже, дѣвушки, находящейся подъ моей защитой. Вы, миссъ Клиффордъ, рѣшили, что между мною и Фридой совершенно иныя отношенія, и я молчаливо оставилъ васъ въ этомъ заблужденіи. Но теперь, когда моя роль защитника кончилась, я по всей вѣроятности смѣю признаться вамъ, что мои чувства склонялись къ совсѣмъ иному лицу.
Онъ нагнулся къ рукѣ Джесси и запечатлѣлъ на ней страстный поцѣлуй. Послѣдній достаточно выяснилъ его слова; но та игра, которую онъ шаловливо велъ, оказалась роковой для него же самого. Онъ слишкомъ долго представлялся безсердечнымъ эгоистомъ, и теперь ему пришлось пострадать за это.
Джесси съ чувствомъ глубочайшаго возмущенія отдернула свою руку и воскликнула:
— Нѣтъ, мистеръ Зандовъ, вы заходите уже черезчуръ далеко!.. Такъ, значитъ, теперь, когда вашъ братъ оттолкнулъ Фриду отъ себя, когда вы увидѣли всю невозможность добиться у него согласія, вы осмѣливаетесь приблизиться ко мнѣ и даже пытаетесь предо мною отречься отъ своей невѣсты и выдать все за комедію? Поистинѣ это переходитъ всякія границы.
