— Доброе утро, — невозмутимо ответил граф. Он немного подумал, прежде чем продолжить разговор, очевидно, взвешивая каждое слово. — Как вам нравится лошадь?
— Великолепна! Кажется, мне следует поблагодарить вас за то, что вы выбрали ее для меня.
Рот Уэстклифа слегка искривился.
— Мисс Боумен, я заметил, что вы не очень-то уверенно держитесь в дамском седле.
Улыбка исчезла с ее губ, превратившись в застывшую гримасу. Лилиан вспомнила, что Саймон Хант беседовал с Уэстклифом всего несколько минут назад. «Это, верно, Аннабел заставила его, — подумала Лилиан раздраженно. — Черт возьми, зачем она вмешивается не в свое дело?»
— Я справлюсь. Не беспокойтесь, — рассердилась Лилиан.
— Боюсь, я не могу допустить, чтобы кто-то из моих гостей подвергал себя опасности.
Лилиан не сводила глаз с собственных пальцев, затянутых в перчатки и плотно сжимавших поводья.
— Уэстклиф, я умею ездить верхом ничуть не хуже, чем любой из ваших гостей. И не важно, что вам наговорили, будто мне непривычно дамское седло. Если вы соблаговолите оставить меня в покое…
— Жаль, что меня не предупредили заранее. Я бы выкроил время, чтобы показать вам полосу препятствий и оценить ваше мастерство верховой езды. Теперь, однако, уже поздно.
Этот уверенный тон и властная манера глубоко задели ее.
— Вы хотите сказать, что сегодня мне нельзя кататься верхом?
Уэстклиф спокойно выдержал ее взгляд.
— Просто никаких прыжков. Вы можете кататься по всему поместью. Если хотите, на этой неделе я оценю ваше умение. У вас будет еще время испытать себя, но не сегодня.
Лилиан не привыкла, чтобы ей указывали, что можно и чего нельзя. Она сначала очень разозлилась, просто готова была взорваться от обвинений, но потом вдруг внезапно успокоилась.
— Я ценю вашу заботу о моей безопасности, но хотела бы сделать встречное предложение, милорд. Посмотрите, как я возьму первые два-три препятствия. Если вам покажется, что у меня маловато умения, я подчинюсь вашему решению.
— В вопросах безопасности я не иду на компромиссы, — жестко ответил Уэстклиф. — Вам придется подчиниться моему решению прямо сейчас, мисс Боумен.
«Как он несправедлив! Ведь запретил лишь затем, чтобы продемонстрировать свое превосходство!»
Пытаясь не лопнуть от ярости, Лилиан почувствовала, как ее рот сводит судорогой. Она подумала с сожалением, что вспыльчивый нрав помешал ей выиграть эту схватку.
— Я умею прыгать, — злобно сказала она. — Я вам докажу!
Уэстклиф не успел понять, что происходит. Лилиан вонзила каблуки в бока лошади, и та взвилась, переходя на галоп. Ей пришлось откинуться назад в седле, чтобы не упасть, изо всех сил обхватив бедрами передние луки седла. Как она узнала впоследствии, это была так называемая «посадка захватом», немного рискованная для нее. Лилиан поняла, что с трудом сохраняет равновесие. Работая бедрами, она все-таки смогла найти правильное положение, прежде чем Звездный Свет прыгнул. Его могучие задние ноги оттолкнулись от земли, а передние взлетели в воздух. Восхитительное мгновение полета — и конь перескочил через треугольный барьер. Но когда они приземлились, ей пришлось нелегко. Основной удар пришелся на правое бедро, и ее резко бросило вперед. Тем не менее она взяла этот барьер очень уверенно.
Гарцуя на лошади с победоносной улыбкой на губах, Лилиан увидела, что остальные наездники смотрят на нее, не веря своим глазам. Несомненно, они гадали, с чего это вдруг лошадь прыгнула. Вдруг она испуганно вздрогнула. Сбоку мелькнуло что-то темное, раздался громовой стук копыт. Не понимая, что происходит, Лилиан не успела защититься или хотя бы сбежать. Ее буквально стащили с седла и швырнули на что-то твердое. Девушка безвольно повисла поперек седла Уэстклифа, чувствуя под собой его твердые как камень бедра. Проскакав несколько ярдов, граф остановил коня, спешился и стащил ее на землю. Он так сжимал плечи Лилиан, что ей стало нестерпимо больно. В нескольких дюймах над собой она увидела красное от злости лицо графа Уэстклифа.
— Что вы хотели доказать этим спектаклем? Что вы упрямы как осел? — прорычал Уэстклиф, хорошенько ее встряхнув. — Я хочу оказать честь моим гостям, позволяя прокатиться на моих лошадях. Этой чести вы отныне лишаетесь. Чтоб ноги вашей не было в конюшнях, иначе я сам выдворю вас из поместья!
Лицо Лилиан побелело от гнева.
— Руки прочь, сукин вы сын!
Она с удовольствием наблюдала, как его глаза сузились, однако граф не ослабил хватку. Он решительно вздохнул, как будто собирался ее ударить. Она с вызовом посмотрела в его глаза, и их взгляды встретились. Какая-то искра пробежала между ними, почти ощутимая физически. И Лилиан вдруг самой захотелось ударить его. Причинить ему боль, швырнуть на землю и устроить драку, катаясь по земле и воя. Ни один мужчина в жизни не вызывал в ней такой ненависти! Они стояли друг против друга, не смея оторвать взгляда и все больше наливаясь злобой. Напряжение между ними становилось невыносимым. Они даже не обратили внимания на то, что остальные гости спешились и наблюдали за этим спектаклем, встав кольцом. Для них же не существовало ничего, кроме взаимной ненависти.
Вкрадчивый мужской голос прервал их испепеляющий поединок, искусно вклиниваясь в напряженное молчание:
— Уэстклиф! Что же ты не предупредил, что тут будет такое представление! Я бы явился пораньше.
— Не вмешивайся, Сент-Винсент, — резко оборвал его Уэстклиф.
— И не думал даже, — сказал Сент-Винсент саркастически. — Мне просто хотелось выразить свое восхищение. Как замечательно ты контролируешь ситуацию! Очень дипломатично. Сама учтивость!
Граф выпустил Лилиан, чуть не толкнув ее. Она зашаталась и сделала шаг назад, но тут пара проворных рук схватила ее за талию. Удивленная, Лилиан обернулась. Перед ней стоял Себастьян Сент-Винсент, бесчестный повеса и соблазнитель.
Солнце уже поднялось довольно высоко. Его яркие лучи разогнали последние клочья тумана и раскрасили темные волосы Сент-Винсента сверкающими вкраплениями бледного янтаря. Лилиан уже много раз видела этого мужчину издалека, но их, однако, так и не представили друг другу. К тому же Сент-Винсент ни разу не приближался к «желтофиолям» ни на одном балу. Издали он производил поразительное впечатление, а вблизи экзотические черты его лица просто лишали дара речи. У него были удивительные глаза! Лилиан таких никогда не видела. Светло-голубые, напоминающие кошачьи, затененные темными ресницами. Четко очерченные энергичные черты лица, сияющая, как полированная бронза, кожа. Выглядел он, конечно, распутным, но не потасканным. У него была такая улыбка, что злоба постепенно отпустила Лилиан. Она нерешительно улыбнулась. Это преступление — излучать такое обаяние!
