Его тянуло к женщинам. У него не было друзей женского пола, обожаемой невесты, любящих тетушек или младших сестер. И лишь его отношения с Эмили можно было назвать чем-то вроде связи, и было очевидно, что тридцать лет его жизни не наделили его глубоким пониманием женских желаний или потребностей. У него не было ключа к ней.
Уинчестер скатился с девушки, передвинулся к краю постели и начал застегивать рубашку.
– Что вы делаете? – резко спросила она и ухватилась за ткань.
– Наилучше остановиться. Пока все хорошенько не обдумаем.
– Вы сошли с ума?
– Мы не должны продолжать.
– Почему?
– Ну…
Они оба держались за его рубашку, и момент был настолько нелепым, что Уинчестер откинулся на спину и расхохотался. Это был искренний, глубокий смех, каким он уже давно не наслаждался.
– Что здесь смешного? – требовательно поинтересовалась Эмили.
– Единственный раз за всю свою злосчастную жизнь я пытаюсь вести себя порядочно, а вы не позволяете.
– Я не хочу, чтобы вы вели себя порядочно. Я думала, мы все прояснили на этот счет.
– Мы ничего не прояснили! – Он засмеялся еще громче. – Вы хотите, чтобы я лишил вас невинности, а я всячески пытаюсь предотвратить это.
– Разве я просила вас быть моей совестью?
– Нет, и я не знаю, что на меня нашло. Должно быть, это галлюцинации, или, может быть, я сплю и это самый странный сон из всех, что мне доводилось видеть.
– Не проявляйте свое благородство передо мной. Я в плачевном состоянии, и вы можете довести меня до того, что я нанесу себе увечье.
Граф улыбнулся и повернул их тела так, что она оказалась словно в ловушке.
– Вы слишком хороши для меня, – признался он.
– Да?
– Вы делаете меня счастливым.
– Правда?
– Самым необъяснимым образом.
– Но как и почему?
– Вы – просто вы… и я ужасно рад, что вы здесь.
– Что за дивное чувство. – Она удовлетворенно вздохнула, глядя на него с такой любовью, что ему стало неловко.
Он был не из тех, кто рассыпался в цветистых комплиментах или прибегал к нелепой лести, поэтому не мог понять, что происходит, но он определенно менялся и не имел представления, каким окажется его следующий шаг.
Будет ли он подносить букеты? Посылать коробки конфет? Писать дурные стихи? Невозможно было что-то предположить.
Целую вечность он просто существовал, и вот теперь постепенно он пробуждался, его ослабевший дух оттаивал после долгой зимы одиночества и изоляции.
Эмили жила в его доме несколько недель. Если она останется здесь на полгода, что станет с его старым «я»? Он так изменится, что никто не узнает его.
Если существовала вероятность, что его распутный, порочный характер может измениться, ему следовало хорошенько покутить, прежде чем превратиться в пустую оболочку человека, каким он был.
Граф сел, стащил рубашку через голову и бросил ее на пол.
– Мисс Барнетт, я весь – ваш. Изучайте меня, сколько пожелаете.
– Серьезно?
– Не оставьте камня на камне.
Девушка засмеялась и положила ладони ему на грудь.
– О-о… ваша кожа такая теплая.
Она явно нервничала, словно не зная, как продолжать, так что он взял ее за запястья и начал водить ее ладони медленными кругами. Она гладила его плечи, руки, спину, но не опускалась ниже, не ласкала его там, где он так нуждался в ее прикосновениях.
Он снял с нее сорочку, и она осталась обнаженной. Внизу между ее ногами он увидел треугольник каштановых волос. Граф пребывал в опасной форме, он развязал шнурок на своих брюках, ослабив их так, что спереди стало свободно.
– Дотроньтесь до меня, – приказал Уинчестер. – Коснитесь меня повсюду.
Он указал вниз, и она восторженно последовала его указаниям. Наткнувшись на его половой орган, она была откровенно изумлена.
– Мы устроены по-разному, – заметил он. – Помните? Чтобы мы могли соединиться.
– Вы уже говорили это, но я не понимаю.
– Я покажу вам.
Покажет? Сможет ли он лишить ее невинности? Уинчестер не думал об этом, но если он в ближайшее время не получит освобождение, можно было опасаться за его благополучие. Вряд ли было полезно оставаться таким твердым так долго.
Он обернул ее ладонь вокруг своего возбужденного естества и показал, как надо ласкать его. Эмили быстро сообразила, что надо делать, и он почувствовал себя как четырнадцатилетний мальчишка, готовый без колебаний пролиться.
– Как вы называете это? – поинтересовалась девушка.
– У него много названий. Фаллос, петушок, половой член.
– А для чего он?
Ее жесты были мучительны, и граф не знал, сколько он еще сможет выдержать.
– Для удовольствия. И для того, чтобы делать детей.
– И как же это осуществляется?
– Если нам суждено заняться любовью, я запущу своего петушка в вас.
– На самом деле?
– Да, а затем я буду двигать его вперед и назад. Это движение доставляет большое удовольствие, и создается трение, при котором белая пена исторгается из кончика. Это мое семя, и оно может зародить дитя в вашем чреве.
– Это… занятие любовью болезненно?
– Только в первый раз. Тонкая кожица прикрывает вход – это девственная плева, и когда мужчина овладевает вами в первый раз, она разрывается и кровит.
– А-а, – задумчиво проговорила Эмили, – это проясняет истории, которые я слышала. Вы… мы… – Она покраснела, так как у нее не было словаря для обсуждения этих сладострастных действий.
– Проникну ли я в вас?
– Да.
– Не сегодня.
– Когда же?
– Возможно, никогда.
– А почему нет?
– Потому что может появиться бэби.
До нее дошло значение того, что они готовы были совершить.
– Поэтому мы должны быть очень осторожны.
– Да. И если я лишу вас невинности, вы можете никогда не выйти замуж.
– Почему?
Как много вопросов! Ему и в голову не приходило, что требуется столько усилий, чтобы уложить в постель девственницу.
– Потому что ваш муж поймет, что до него вы были с другим мужчиной. Что вы не целомудренная невеста.
– Не думаю, что следует беспокоиться по поводу того, что такая ситуация возникнет.
– Вы не можете предсказать будущее.
– Поверьте мне, – заверила девушка графа, – это никогда не будет проблемой.
Что она имела в виду? Что не намерена выходить замуж? Или же это было более личное замечание? Откажется ли она после него от всех остальных? Глупо с его стороны думать, что он так много значит для нее, но подобное яркое чувство пугало.
Он не мог прийти к заключению по поводу ее соображений, да и не пытался. Было лишь одно, что он хотел от нее, и это – волшебный секс.
– Но если мы не собираемся заняться любовью, – отважилась спросить девушка, – что мы будем делать?
