— Что они делают? — спросила Люсинда.
— Индусы, — фыркнул Слиппер. — Они поклоняются камням.
— Это правда? — Люсинда повернулась к Майе в поисках ответа, но танцовщица углубилась в книгу. Слиппер гневно посмотрел на нее, затем резко задернул занавески.
Люсинде было не по себе, пока Слиппер сохранял ледяное молчание, и она начала болтать ни о чем. Внезапно всплыло одно воспоминание: детские кукольные представления, которые устраивал дядя Викторио во время приездов в Гоа. Она стала рассказывать о красивых куклах — принцессе Коломбине, грациозной, элегантной, одинокой, холодной, как лед, а также о шуте Арлекине, несчастном из-за любви к ней. Эти истории подавались как веселые, и, конечно, дети смеялись над несчастьями шута, а иногда и улюлюкали, но, рассказывая об этих представлениях, Люсинда поняла, что даже тогда ее детское сердце страдало из-за несчастной любви.
По мере того как Люсинда рассказывала, настроение Слиппера улучшалось. Казалось, он хочет услышать все. Его глаза горели, как черные бусинки. Даже Майя подняла голову от чтения. Вскоре и Джеральдо улыбнулся и присоединился к разговору, вспоминая принца Лиса, очень хитрого и веселого.
— Но Лис всегда приводил меня в замешательство! — засмеялась Люсинда. — Он был героем или злодеем? Никогда нельзя было сказать точно!
— Наверное, точно он и сам не знал, — ответил Джеральдо.
Казалось, прошло всего несколько минут с начала движения — и вдруг паланкин остановился. Джеральдо раздвинул занавески. Теперь они оказались у подножия Гатов. Перед ними поднимались вверх зубчатые вершины гор, камни были черными, склоны — крутыми и неровными. Гора прямо перед ними оказалась такой высокой, что закрыла утреннее солнце, и путешественники находились в тени. Джеральдо осторожно передвинулся на место рядом с Майей и показал указательным пальцем, как обычно делают фаранги. Он не думал, что это невежливо.
— Дорога вон там едва видна, — сказал он достаточно громко, чтобы услышали все, однако Майя почувствовала, что он разговаривает только с ней одной.
В центре горного склона Майя увидела глубокую расщелину, словно каменную занавеску разорвали на две части. Они стояли на узком перекрестке между двумя вершинами, над горным потоком, который за много лет разрезал их. Речка с грохотом неслась внизу, теперь вода была коричневой и бурлила после ночного дождя.
Дорога вела в расщелину. Эта узкая тропа казалась едва достаточной для того, чтобы по ней пробирался один человек пешком. Дорога шла вдоль отвесной каменной стены и исчезала под нависающей скалой.
— Неужели мы отправимся туда, наверх? — с округлившимися глазами спросила Люсинда.
— Я уверен, что капитан знает, что делает, — вставил Слиппер. Но его глаза тоже округлились и напоминали два больших стеклянных шарика.
Джеральдо расхохотался:
— Вы все слишком сильно нервничаете. Все будет хорошо. Я уверен, что наш зверь сотни раз ходил по этой дороге. Знаете, слоны более устойчивые, чем лошади.
— Ты говоришь это, чтобы нас успокоить? — спросила Люсинда. — Что мы будем делать, если все всадники свалятся вниз и погибнут?
— Взгляните, вы только взгляните! — Слиппер показал на пару гор вдали. — Это форты. Форты Биджапура! Можно даже разглядеть зеленые флаги.
— Я не вижу флаги, — сказала Люсинда.
Слиппер засопел.
— Они там, — заявил он. — Мы добрались до Биджапура. — Евнух склонился к Майе, словно поддразнивая ее, но его глаза оставались холодными. — И теперь ты должна мне подчиняться.
Майя не ответила. Джеральдо рассмеялся:
— Пока мы еще не добрались до Биджапура, господин евнух. До Биджапура еще много миль.
Слиппер вздернул нос:
— Генерал Шахджи не согласился бы. Все эти земли принадлежат Биджапуру.
К слону подъехал капитан Патан и обратился к погонщику, затем заглянул в паланкин.
— Сеньор Сильвейра! — крикнул он с ничего не выражающим лицом. — Пожалуйста, спуститесь и присоединитесь к нам. С этой минуты вы больше не должны находиться в паланкине.
Джеральдо явно рассердился, но постарался этого не показать.
— Я спрашивал разрешения у Да Гамы.
— Вы не спрашивали его у меня.
После этого Патан прошептал несколько слов погонщику, развернул коня и поехал в начало каравана.
Джеральдо пожал плечами.
— Как я понимаю, этот человек сам всего добился, — сказал он Люсинде.
— Я считаю, что он очень грубый, — вставил Слиппер.
Джеральдо подполз к краю паланкина и осторожно встал на спине слона.
— Ты мне поможешь? — спросил он у погонщика, но управляющий слоном индус внезапно оглох и смотрел только прямо вперед. — Вот о чем с ним разговаривал Патан, — прошептал Джеральдо Люсинде на португальском. — Никакой лестницы. Меня наказывают.
Он поцеловал кончики пальцев кузины, беззаботно кивнул Майе, а затем соскользнул по боку слона.
— Какой красивый мужчина, — заметил Слиппер, пока они все смотрели, как Джеральдо удаляется широкими шагами. — Как жаль, что он так плохо играет в карты.
— Кто тебе это сказал? — спросила Люсинда.
Слиппер улыбнулся:
— О-о, я сам это выяснил. Он вчера вечером проиграл мне девяносто три таньги. Он сказал, что заплатит, когда мы доберемся до Биджапура.
— Ну, теперь ты с нетерпением будешь ждать двух вещей, — заметила Майя.
* * *
Пока они ждали у подножия Гатов, Слиппер коротал время, рассказывая истории о разбойниках. Казалось, он знает их бесконечное множество. Разбойники в его рассказах были похожи друг на друга: все молодые, красивые, мужественные и сильные. Многие из них оказывались принцами, живущими в изгнании. Они мгновенно отдавали сердца красивым женщинам, стоило им только их увидеть. Эти же сердца побуждали их к отчаянным действиям: иногда к похищению женщин, иногда даже к тайным встречам внутри стен гарема. Майе удалось сосредоточиться на чтении, а Люсинда внимательно слушала евнуха.
— Из-за чего задержка? — спросил евнух, раздраженно оглядываясь. — Уже почти время молитв, — он прополз к краю паланкина и выглянул наружу. — Почему не едем?
— Биджапур никуда не исчезнет, — тихо заметила Майя.
— Как и мы, — Слиппер засопел. — А где разведчики? Что с ними? — евнух гневно посмотрел на Майю. — Я уверен: они индусы.
— Я думала, что это люди капитана Патана, — заметила Люсинда.
Слиппер фыркнул:
— За хорошую цену индус согласится на все, даже притвориться, что молится. У них нет принципов.
Он крикнул погонщику, чтобы принес серебряную лестницу.
Вначале они ждали, пока Да Гама и Патан решали, в каком порядке подниматься по троне. Затем пришлось ждать, пока двое мужчин спорили, стоит ли продолжать путь, не получив известий от разведчиков.
