Они выехали из Парижа и добрались до тихой деревушки. И только здесь Николай приступил к первому уроку.
– Давайте изучим, как заводить мотор. Николай и Жюльетт поменялись местами, но девушке так и не удалось вдохнуть жизнь в замолкнувший автомобиль, как она ни нажимала на дрожащий под ее рукой рычажок. Одно движение Николая, и…
– Мы едем! – Жюльетт нажала на нужные педали.
Довольно быстро девушка научилась обращаться с рулем из красного дерева, «утихомиривать» машину после начальных толчков. Пешеходы и велосипедисты, мимо которых проносился автомобиль, с удивлением смотрели на молодую женщину за рулем необычной машины; медные волосы развеваются на ветру, лицо светится улыбкой, а рядом – красивый мужчина.
Мягкий сентябрьский день одаривал их солнечным теплом. На берегу реки они устроили пикник – Николай прихватил с собой вино, а Жюльетт – корзину с едой. Счастье казалось полным. Прежде, чем отправиться домой, Николай поцеловал свою спутницу – так же нежно и страстно, как и по возвращении из Мулен Руж.
* * *
Салоны ателье Ландель в последующие дни были переполнены. Посыпались новые заказы, наконец-то появились образцы туалетов, разработанные месье Пьером и Жюльетт. Каждое платье отличалось хорошим вкусом, сочетая в себе изящество и респектабельность. Весь осенний Париж признал шуршащие коричневые плиссированные шелка последним криком моды.
В ателье Ландель работали, не покладая рук. Хотя, конечно, возникали проблемы. Некоторые клиентки жаждали изменить цвет ткани или фасон воротника, но все благополучно разрешалось.
Дениза не верила своим глазам – неосмотрительность сестры принесла настоящую удачу. Появилось не только много новых клиентов, но и необыкновенно вырос престиж ателье. Другие дома моделей покорно согласились, что ателье Ландель разработало новое направление в моде, определившее наиболее популярную цветовую гамму зимнего сезона.
Дениза поговорила с месье Пьером. Тот высоко отозвался о способностях Жюльетт и предложил привлекать мадмуазель Кладель к обсуждению всех новых фасонов.
– У нее прирожденное чувство вкуса, а также умение уловить то, что словно носится в воздухе.
Дениза также обладала этим чувством, оно объединяло их с месье Пьером и позволяло находить наилучшие решения.
– Вы уверены? – спросила Дениза.
– Да, – модельер кивнул. – Только вчера она показала мне несколько новых набросков. Как сказала мадмуазель Кладель, S-образный силуэт господствовал слишком долго, нужно изменить основную тенденцию с учетом пожеланий – порой инстинктивных – тех женщин, которые сейчас, как никогда, хотят обрести свободу в движении и в обществе.
– Хорошо, Пьер. Мы будем приглашать ее на обсуждения. Если все пойдет благополучно, я предоставлю ей возможность вплотную ознакомиться с делами.
* * *
Довольно быстро Николай признал Жюльетт прекрасным водителем. И вот настал момент, когда она рискнула впервые проехать по улицам Парижа. Особенно девушке понравилось нажимать на клаксон: громкий, но удивительно выразительный звук разгонял кэбы, готовые помять бока спортивной машине.
Работа Жюльетт в ателье и обязанности Николая в посольстве не позволяли им видеться так часто, как хотелось бы, но это делало их встречи еще более желанными для обоих.
Однажды они попали на спектакль, костюмы для которого были выполнены Фортуни. А потом посчастливилось увидеть знаменитого Нижинского в одной из постановок Русского Балета. Они посетили выставку скульптур, где демонстрировалась «Вакханка», ее уже успел купить коллекционер из Америки, и через несколько недель скульптура будет отправлена в Соединенные Штаты.
В солнечные воскресные дни они отправлялись в Лувр или на Монмартр. Особенно полюбились прогулки по Королевским Садам, теряющим свою листву, но все еще полным осенних красок. Нередко молодых людей можно было видеть в парке Люксембургского Дворца или на набережной Сены.
Если начинался дождь, они заходили в крошечные кафе, где за мраморным столиком наслаждались кофе. Жюльетт решительно отвергла протесты сестры, требовавшей, чтобы девушку сопровождала компаньонка. Время, проведенное с Николаем, было столь ценным для нее, что девушка не могла представить никого третьего рядом с ними. Нередко они ужинали не у Лару, а в небольших ресторанах, где царило относительное спокойствие.
Жюльетт особенно полюбила ресторан, в котором играли балалайки, и мужчины в костюмах казаков отплясывали какой-то бесшабашный танец. Однажды к танцорам присоединился Николай, его голос влился в дружное уханье, а Жюльетт вскочила из-за стола, изо всех сил хлопая в ладоши. Когда танец закончился, все разразились аплодисментами. По русской традиции, Николай тоже зааплодировал.
Когда он вернулся за столик, Жюльетт обвила рукой его шею:
– Николай! Прекрасно! Я даже не подозревала, что ты умеешь так танцевать!
Он обнял ее за талию, глаза загорелись чувственным огнем.
– Ты очень многого не знаешь обо мне, Жюльетт, – повернувшись к публике, продолжающей аплодировать, Николай помахал рукой.
В этих маленьких ресторанчиках Жюльетт иногда видела кого-либо из своих коллег по ателье: девушек-закройщиц, помощниц, манекенщиц, но ни разу не встретила никого из высшего класса. Жюльетт нередко приходила мысль, что никогда раньше она не была столь счастлива.
* * *
Жюльетт не держала зла на Люсиль, не передавшую записку от Николая. Девушка ни разу не упомянула об этом в письмах, только сообщила Люсиль, что вновь встретилась с графом Карсавиным и очень рада его обществу. Как и ожидала Жюльетт, мадам Гарнье вложила в свое очередное письмо нераспечатанный конверт без всяких объяснений. Переписка продолжалась, словно ничего не случилось. Инцидент был забыт. Если у Люсиль и имелись возражения по поводу общения Жюльетт с Николаем, она никогда о них не упоминала.
В отличие от Денизы:
– Ты забыла всех старых друзей. Нельзя так часто встречаться с мужчиной, если не помолвлена с ним, – голос сестры звучал резко.
– Он в Париже не навсегда, – Жюльетт передергивала плечами. – Вопрос не в помолвке. Нам нравится вместе проводить время. А что касается друзей, то, когда могу, я вижусь с ними. Но они прекрасно знают, у меня мало свободного времени.
– В любом случае, граф не собирается на тебе жениться. Это, по-моему, достаточный повод быть благоразумной.
Жюльетт покраснела.
– Я знаю. Семья Николая в родстве с Романовыми, и он должен жениться на аристократке, а в моих жилах нет ни капли голубой крови. Не исключено, что мои предки когда-то приветствовали каждое падение ножа гильотины!
