– Ох, так ты думаешь, что это все объясняет? – спросила она тихим голосом.
– Ясно как божий день. Ну что ж, это была просто замечательная ночная работа. Кузен мисс Стэнфилд, да? Слава тебе, Господи, за это, а то бы он нас всех отдалил от себя. Я страстно желаю увидеть перекошенную рожу Эдисона, когда скажу ему, что иду на прогулку с мисс Стэнфилд.
Они погасили лампы и тихонько пошли наверх, стараясь не разбудить домашних. Гордон уснул сном младенца, но Кетти обнаружила такую путаницу в своей голове, что бодрствовала несколько часов, пытаясь в ней разобраться. Она пришла к выводу, что лорд Костейн был или любовником миссис Леонард, или очень глупым шпионом. Но ей не показалось, что он глуп. Погрузившись в свои размышления, она даже забыла, что завтрашний день – это день Большого зимнего бала.
– Как ты вчера провела вечер? – таким был первый вопрос, который леди Лайман задала Кетти на следующее утро, едва ее дочь вышла к завтраку.
– Все было очень мило, мама.
Одного взгляда на бледное лицо Кетти оказалось достаточно, чтобы понять, что она не выспалась. Так как леди Лайман слышала, как дочь поднималась в свою спальню в полночь, она пришла к выводу, что девочка спала недостаточно. Многолетний опыт чтения дамских сердец и мыслей по лицам позволил матери предположить, что роман ее дочери потерпел неудачу. Это повлекло за собой вывод, что лорд Костейн был в театре с другой женщиной.
– Ты случайно не видела лорда Костейна? – спросила леди Лайман.
– Он был там с другой особой, – ответила Кетти с притворным равнодушием.
Леди Лайман была слишком добра, чтобы унижать свою дочь расспросами о возрасте той особы. Будучи женой дипломата, она знала, что, когда договор между партнерами под угрозой разрыва, нужно выступить с новой инициативой. Поскольку мисс Лайман больше не являлась ухаживаемой стороной, значит, им следовало перехватить инициативу. Кетти давно упрашивала ее пойти на Большой зимний бал. Это стоило безумно дорого, но попытка поймать лорда Костейна в свои сети была ценнее пятидесяти фунтов.
Мать прокашлялась и, завладев таким образом вниманием аудитории, торжественно произнесла:
– Вчера вечером леди Иглтон заставила меня купить билеты на благотворительный бал леди Сомерсет, который они называют Большим зимним балом, хотя я сомневаюсь, что это достойное название. Я подумала, что черкну лорду Костейну несколько строк и спрошу, не будет ли он свободен, чтобы составить тебе компанию, Кетти. Бал состоится сегодня вечером.
– Сегодня вечером?! – воскликнула Кетти. Как же быстро пролетело время! Она отмечала числа в своем календаре, но в один прекрасный день в ее жизнь ворвался Костейн, и она забыла даже о Большом зимнем бале.
– Дорогая, неужели ты не помнишь? Ты же из меня душу вынула с этим балом.
– Ох, нет, мама! Ты не должна просить Костейна, – сказала Кетти. (Должно быть, новая дама Костейна хорошенькая!)
– Не хотелось бы тратить билеты, – посетовала леди Лайман. Она уже жалела, что приказала купить их.
Гордон вошел в гостиную, расправляя невероятных размеров галстук.
– О, Господи, что это у тебя на шее? – удивился Родни.
– Это называется галстук, дядя, – сказал Гордон с сильным сарказмом. – Восточный, если быть точным. Все джентльмены в этом сезоне соревнуются, чей галстук пышнее.
Родни покачал головой:
– Как видно, я отстал от моды. Но и тебе не следует быть ее рабом. Ты выставишь себя на посмешище.
– На посмешище, как же! Если хочешь знать, Эдисон и Свинтон специально пришлют сегодня своих камердинеров, чтобы я научил их завязывать галстуки точно так же.
– У Свинтона ветер в голове, так же, впрочем, как и у его папаши. Гонимый каждым изменением ветра.
– А мне-то что? – спросил Гордон. – Я не следую за модой, я устанавливаю ее.
– Если хочешь, чтобы народ превозносил тебя в мыслях, не следует превозносить себя на словах.
Гордон взял чашку с кофе и сделал маленький глоток. Что Родни, глупый старый дурак, знает о моде? Он всегда носил черный фрак, а туда же, берется давать советы.
– Мама, я слышал, ты сказала, что купила билеты на Большой бал? Ты что, выиграла в лотерею?
Леди Лайман поспешно взвесила ситуацию и решила попытаться устроить Кетти «случайную» встречу с Костейном.
– Надеюсь, я всегда выполняю свой долг, хотя и не так удачлива. Гордон, ты сможешь составить Кетти компанию сегодня вечером? По-видимому, это будет ошеломляющий вечер, если принять во внимание цену на билеты.
– Я не хочу вести сестру на бал, – нахмурился Гордон. Что подумает мисс Стэнфилд, увидев, что он опустился до вышагивания со своей сестрой?
– Тогда я сама пойду с тобой, Кетти, – сказала леди Лайман.
Гордон ухмыльнулся в свой галстук:
– Ты еще встань с ней в пару, мама, чтобы объявить всему миру, что у нее нет кавалера.
После долгих препирательств никакого согласия так и не было достигнуто, и разговор повернулся на другие темы. Но Кетти ужасно хотелось поехать на этот бал, желательно в сопровождении эффектного джентльмена.
– Мне приятно видеть, что ты достойно проводишь время, Гордон, – сказала леди Лайман, постукивая по скорлупе вареного яйца. – Что ты будешь изучать сегодня?
– Неправильные глаголы, – с готовностью ответил Гордон. Он изучал эти вредные глаголы в течение нескольких недель, когда на него находило настроение.
– Я думала, ты их все уже выучил. – Она повернулась к Родни. – Как он? У него вообще есть какой-нибудь прогресс?
– Гордон, ты закончил тот перевод, чтобы я мог проверить, – справился Родни, – или ты был слишком занят своим галстуком?
– Почти закончил, дядя, – солгал Гордон, – он будет готов для твоего красного карандаша в ближайшее время.
Он с мольбой посмотрел на Кетти, и она вмешалась, чтобы помочь ему.
– Мама, тебе удалось узнать что-нибудь о миссис Леонард? – спросила она.
– Да, я собиралась сказать тебе еще вчера вечером, но, знаешь, моя бедная голова стала совсем дырявая. Она была Еленой Джонсон и вышла замуж за одного из Фотерингтонов, члена парламента. Бедный парень запутался в долгах и пустил себе пулю в лоб, оставив ее без средств к существованию.
Так как это соответствовало тому, что говорил о миссис Леонард Костейн, Кетти пришлось в это поверить.
– Как же она устроилась после его смерти?
– Ей пришлось работать. По-моему, до замужества она была галантерейщицей и поэтому вернулась к этому занятию. Оказывается, никто не знает, как она встретилась с мистером Леонардом.
– Фотерингтон, я помню его, – сказал Родни, выскребая из яичной скорлупы последние крошки. – В нем никогда не было ничего хорошего. Игрок и негодяй.
