— Пятьюдесятью? — выдохнула Бронуин, барабаня кулаками по широкой обнаженной груди Стивена. — Не придет тот день, когда один англичанин сможет покончить с пятьюдесятью шотландцами!
Вне себя от ярости, она продолжала колотить мужа.
— Эй! Перестань! — крикнул Стивен, хватая ее за руки. — У меня и без тебя полно синяков!
— Я покажу тебе, как нас оскорблять! — шипела она, вырываясь. — У тебя не только синяки будут, но кое-что еще…
Глаза Стивена просветлели. Он потянул ее за руки и привлек к себе.
— Это мне нравится. Что именно? — хрипло прошептал он, гладя ее волосы. — Неужели ты всегда будешь возвращать меня к реальности? Я считал, что задумался над величайшей во всей вселенной проблемой, а ты ухитряешься повернуть мои мысли к своей прелестной коже… глазам… губам…
Сердце Бронуин затрепыхалось пойманной птичкой. Его дыхание было таким нежным и теплым, а волосы все еще не высохли, и один локон прилип к щеке у самого уха. Ей так хотелось коснуться этой прядки, но она всегда старалась не идти первой ему навстречу.
— И что это за великая проблема? — небрежно, словно вскользь, спросила она.
Стивен на мгновение замер.
— Неужели я слышу озабоченность в твоем голосе? — тихо спросил он.
— Не дождешься! — прорычала она и повернулась к нему спиной, ожидая услышать веселый смех. Но он молчал. Ей очень хотелось обернуться и посмотреть на него. Но она сдержалась и вскоре услышала размеренное дыхание, означавшее, что он уснул. Она лежала не шевелясь, чувствуя, как в уголках глаз собираются слезы. Временами Бронуин чувствовала себя настолько одинокой, что не знала, как ей быть. Она так мечтала о браке, в котором люди могут разделить на двоих одну жизнь и любовь. Но она замужем за англичанином!
Стивен неожиданно повернулся, обнял ее тяжелой рукой и притянул к себе. Она старалась оставаться холодной и отчужденной, но против воли заерзала, вильнув попкой и стараясь устроиться поудобнее.
— Хороший способ помочь мужу заснуть, — хмыкнул Стивен, поднимая голову и целуя ее висок. — Что это? Слезы?
— Конечно, нет. Просто что-то попало в глаз, вот и все.
Стивен повернул ее лицом к себе.
— Лжешь, — спокойно констатировал он, касаясь ямочки на подбородке. — Мы по-прежнему чужие. Когда же станем друзьями? Когда ты поделишься со мной своими тревогами? Когда откроешь причину своих слез?
— Когда ты станешь шотландцем, — свирепо прошипела она. Но близость Стивена лишала слова должного напора, превращая их вместо дерзкого требования в мольбу.
— Идет! — с величайшей уверенностью объявил он, словно и впрямь собирался превратиться в шотландца.
Ей хотелось посмеяться над ним, объяснить, что такое невозможно, что он никогда не станет ее другом. Но он прижался к ней еще теснее и стал целовать так, словно у него впереди была целая вечность: медленно, лениво, нежно. Бронуин ощутила, как бьется в висках кровь. Ей хотелось обнять Стивена, но он слегка отстранил ее и стал ласкать груди и живот.
Она выгнулась и сжала его бедро ногами. Рука Стивена поползла вниз, и он улыбнулся, когда она тихо охнула.
— Моя прелестная, прелестная жена, — шептал он, проводя ногтями по ее подколенной впадине. — Хотел бы я знать способ, как угодить тебе не только в постели.
Она снова придвинулась к нему, поцеловала, провела губами по шее, словно пробуя на вкус. Ей нравилась его кожа: упругая, чуть соленая и все же мягкая. Она коснулась языком его уха, ощутила, как он вздрогнул. Тихий смех сорвался с ее губ.
Стивен порывисто сжал ее плечи.
— Иди сюда, лэрд клана Макэрронов, — велел он и, толкнув ее на постель, лег сверху.
Бронуин снова выгнулась, чтобы принять его, и высоко подняла бедра. Она шотландка и, следовательно, равна ему. Теперь она уже не ждала его ласк, а встречала на полпути с таким же пылом.
Позже они лежали вместе, слитые в единое целое. Бронуин приоткрыла сонные глаза, увидела локон над ухом Стивена и, подвинувшись, поцеловала этот локон, перебирая губами мягкие волосы. И тут же, краснея, отодвинулась. Каким-то образом этот поцелуй казался куда более интимным, чем их чувственные объятия.
Стивен, уже засыпавший, слегка улыбнулся и почти накрыл ее своим телом. Бронуин едва могла дышать, но и это было не важно. Нет, дыхание — это такие пустяки!
Стивен стоял в маленьком домике арендатора, согревая руки над горящим торфом. На улице свистел ледяной ветер, и пришлось разжечь огонь. Тэм уехал в гости к сестре, оставив дом Бронуин на несколько дней. Сейчас он сидел в дальнем конце комнаты с каменными стенами, разложив на голых коленях рыбачью сеть. Большие руки ловко затягивали узлы на дырах, дергали за толстые канаты.
— Итак, ты считаешь, что выставил себя полным дураком, и хочешь, чтобы я помог тебе исправить дело, — серьезно заметил Тэм.
Стивен повернулся. Он так и не смог привыкнуть к тому, что шотландцы осмеливались сидеть в его присутствии, в зависимости от своих желаний и в полном пренебрежении к этикету. До сих пор его величали милордом, оказывали всяческое почтение.
— Я бы так не сказал, — вздохнул он и, еще раз припомнив обстоятельства набега, покачал головой. — Я действительно выставил себя полным дураком, как перед своими людьми, так и перед шотландцами. И действительно чувствовал, что стою в стальном гробу, как сказал Дуглас.
Тэм помолчал, затягивая узел.
— Дуглас всегда считал, что должен быть одним из тех, кого выбрал Джейми в мужья Бронуин, — неожиданно объявил он и ухмыльнулся при виде лица Стивена. — Не волнуйся, мальчик, Джейми знал, что делал. Дуглас — вечный ведомый. Никогда ему не стать вождем. И он слишком благоговеет перед Бронуин, чтобы стать ее господином.
Стивен рассмеялся:
— Да такого мужчины вообще не найдется на свете!
Тэм промолчал, но улыбнулся про себя. Мораг пристально следила за молодой парой и все докладывала Тэму. Тэм хотел убедиться, что англичанин ничем не угрожает Бронуин. Судя потому, что сказала Мораг, именно Стивену грозила опасность — от истощения.
Тэм поднял глаза:
— Первым делом ты должен избавиться от английской одежды.
Стивен кивнул; этого он ожидал.
— И нужно научиться бегать: на скорость и расстояние.
— Бегать? Но солдат должен стоять и сражаться.
— Говорю же, наши обычаи различны, — фыркнул Тэм. — Я думал, что ты уже это понял. Но если не хочешь учиться, тебе от меня никакой пользы.
Стивен обреченно кивнул.
Но уже через час горько пожалел о том, что согласился. Стоя вместе с Тэмом на холодном осеннем ветру, он еще никогда в жизни не чувствовал себя таким беззащитным и замерзшим. Вместо тяжелых, простеганных, теплых английских одеяний на нем были только тонкая рубашка и накинутый поверх плед. Правда, на ногах были шерстяные носки и высокие сапоги. Но ощущение оставалось таким, словно нижняя половина его тела была голой.
