— Нет, это было довольно поучительно. Вы приобрели достаточно?
— Более чем. Вам уже пора возвращаться?
Рамиз покачал головой:
— У меня еще есть для вас одно особое развлечение.
И он вновь повел ее по лабиринту улочек и терракотовых домов с витринами магазинов — обратно к большой площади, где их ожидал стражник с двумя белоснежными верблюдами.
— Это недалеко, не больше получаса езды, — пояснил Рамиз, поймав вопросительный взгляд Силии, и поинтересовался: — Вы справитесь с верблюдом в этом платье?
— А куда мы едем?
Он загадочно улыбнулся:
— Это сюрприз.
Они покинули город через другие ворота, не через те, в которые они въезжали. Дорога вела через оливковую рощу на юг и переходила в узкую, едва различимую тропу, что бежала в горы. Покачиваясь в такт движению величавых верблюдов, Рамиз немного рассказал Силии об истории Балирмы. И неглупые вопросы девушки вместе с ее неистребимой жаждой знаний вновь оказали на него странное действие — он расслабился и радостно с улыбкой начал делиться своими детскими воспоминаниями, вспоминал древние легенды — как он думал до сего момента, давно им забытые. Ему нравилась Силия. Пусть и странно так говорить об одной женщине, но она оказалась прекрасной компанией и по-настоящему его волновала.
Горы резко вздымались ввысь, словно их построил ребенок или скульптор, желающий впечатлить окружающих. Почти лишенные холмов и предгорий, они больше напоминали рукотворные, чем естественные произведения природы. Когда они подошли ближе, Силия не нашла вокруг ни одной тропинки, и у нее упало сердце при мысли, что придется взбираться вверх по камням. Однако она быстро поняла, что Рамиз ведет их к какой-то узкой трещине в камне. Там пещера?
Нет, это оказалась не пещера — узкий проход в форме буквы S, позволявший двигаться лишь гуськом. Очарованная, Силия заметила: стены покрывает причудливая резьба со странными символами. Кроме того, в них были выдолблены небольшие ниши на равном расстоянии друг от друга — и в каждой по маленькому каменному идолу. Внимательно приглядевшись, Силия увидела впереди лишь небо — яркую синеву приближающегося полудня, хотя здесь, в горах, царила прохлада и зноя совсем не ощущалось. Наконец они преодолели последние метры, и Силия ахнула от изумления: они оказались на большой открытой площадке, перед ними лежали руины целого города, выстроенного прямо на горных скалах.
— Древний город Катра, — сказал Рамиз. — Мы точно не знаем, когда его построили, но, скорее всего, около двух тысяч лет назад.
Город был небольшим, компактным и, несмотря на прошедшие тысячелетия, замечательно сохранился.
— В жизни не видела такого великолепия, — проговорила Силия, блуждая среди домов. — Здесь просто изумительно. Не могу поверить, что есть такое чудо, никогда не слышала об этом городе.
— Мы прилагаем все силы, чтобы скрыть его существование, — пояснил Рамиз. — Как известно, французы и британцы, воюя с Наполеоном, лишили Египет множества древних сокровищ. Ваш главный консул до сих пор собирает по своим друзьям со всего Египта и Леванта[6] разные древности для своего частного музея в Англии. То же самое в Греции делает лорд Элгин с парфенонским мрамором. Я хочу уберечь Катру от такой участи.
— Да, конечно, и я понимаю почему. Она такая прекрасная и потусторонняя. Кажется, люди покинули ее только этим утром и вот-вот могут вернуться. Но, если вы не хотите, чтобы кто-то знал о ней, почему вы привезли меня сюда?
Почему? Потому что этот город особенный, и ему захотелось с ней поделиться. Рамиз осознал, что не может произнести эти слова вслух. Даже думать об этом нельзя. Так и было до сего момента.
— Чтобы понять историю Балирмы, нужно понять историю Катры. Я знал, что она вас заинтересует.
— Вы даже не! представляете насколько. Этот город — один из изумительнейших, виденных мной. Спасибо вам!
Силия улыбалась Рамизу. Ее глаза сияли восторгом, словно ограненные алмазом нефриты. Губы изгибались в восхитительно нежной улыбке. Желание испробовать их на вкус, благоухающие и сладкие, вернулось к нему, словно тяжелый удар под дых, почувствовать, как ее губы, словно цветочные лепестки, расцветают под прикосновением его губ. И вся Силия расцветает, созревает… Да о чем он думает?
— Полдень уже миновал, — быстро сказал Рамиз, вскинув голову к солнцу. — Пойдемте в тень, нам надо немного подкрепиться. Сюда.
На какую-то долю секунды Силии показалось — он сейчас ее поцелует. Сердце подскочило и забилось в таком темпе, что закружилась голова. Но Рамиз направился к проходу, да таким быстрым шагом, что она едва за ним поспевала.
Когда они снова вышли на обжигающее солнце, она увидела, что прямо под каменным козырьком скалы раскинут большой шатер. Почти такой же, как тот, что они бросили в свое время в пустыне квадратный, из шерстяной ткани, на больших деревянных подпорках, но на этом сходство и заканчивалось.
Песчаный пол этого шатра тоже покрывали толстые ковры. На стенах висели гобелены со сценами из древних мифов. В середине стоял низкий столик, уставленный золотыми блюдами, а рядом красовались большие подушки с кисточками, шелковой вышивкой и вкраплением жемчугов и полудрагоценностей. Воздух наполнял аппетитный запах жаренной на вертеле козлятины. Рот Силии наполнился слюной.
Узорчатая дамасская занавеска отделяла часть помещения, где на мраморном умывальнике поблескивал кувшин с душистой розовой водой. Силия сполоснула лицо и руки, привела в порядок волосы перед золоченым зеркалом и села за столик вместе с Рамизом.
Еда оказалась очень вкусной и приправленной экзотическими специями, которыми Силия уже научилась наслаждаться. Напиток из лайма и мятный шербет позволили утолить жажду. Помимо уже привычного мяса с пряностями и освежающими сочными фруктами, здесь было еще блюдо, называемое пастилья — пирог из слоеного теста с голубем, миндалем и финиками. В отличие от Англии в А-Кадизе во время трапезы было принято брать только те блюда, что находятся в пределах досягаемости, а не тянуться за любимым блюдом на другой конец стола. Здесь следовало пробовать понемножку все, что есть рядом. Силия полюбила эту традицию, о чем и сообщила Рамизу.
— Это напоминает пикник, и, если мне что-то не нравится, я могу просто оставить на тарелке, потому что беру понемножку. У нас дома — особенно на званых ужинах — считается, что надо съедать все, что себе положил. Не могу сосчитать, сколько раз мне приходилось жевать совершенно несъедобное недоваренное мясо или, что еще хуже, недоваренную рыбу.
