Леони не была знакома с нынешним эрлом, чьи владения находились на севере, далеко от центральных графств. Когда она достигла совершеннолетия и стала мечтать о замужестве, ей захотелось встретиться со своим дядей. Однако тетя ласково объяснила ей, что у эрла восемь братьев и сестер и десятки племянниц и племянников помимо своих собственных шестерых детей, да еще внуков, поэтому он, конечно же, не станет заботиться о дочери своей неудачно вышедшей замуж и ныне умершей сестры.
Леони, которой в то время исполнилось пятнадцать лет, а жила она вдали от окружающего мира, стало казаться, что она никогда не выйдет замуж. Но вскоре в ее душе утвердилась гордость, не позволявшая просить помощи у родственников, которые ее не знали и ею не интересовались.
Спустя некоторое время она стала думать, что жить без мужа лучше. Для нее не существовало обычной угрозы быть сосланной в женский монастырь, она была владелицей своей собственной независимой крепости, должна была давать отчет только отцу, который никогда не встречался с ней и вряд ли проявит к ней большее внимание.
Такое положение было единственным в своем роде и завидным, признавалась она себе, когда ушли в прошлое ее первые мечты о любви. Большинство невест даже не знали своих будущих мужей до самой свадьбы и вполне могли оказаться собственностью либо старика, либо жестокого, невнимательного мужа. Только крепостные выходили замуж по любви.
И вот так Леони стала считать себя счастливой. Единственное, что ее тяготило, — это одиночество, и именно поэтому она отважилась одна поехать на турнир в Круел.
Ей никогда не приходилось видеть турнир, поэтому ей захотелось поехать туда. Король Генрих запретил все турниры, кроме нескольких, которые проводились в особых случаях и с его разрешения. В прошлом слишком многие турниры завершались кровавыми схватками. Во Франции турниры проводились постоянно и почти повсюду, и многие рыцари разбогатели, переезжая с одного турнира на другой. В Англии дело обстояло иначе.
Сначала турнир в Круеле оказался захватывающим. Черный Волк выехал на поле в полных доспехах в окружении шести рыцарей, рослых, внушительных, в одежде, украшенной черным и серебряным цветами. Семеро их противников тоже были хорошо вооружены. В некоторых из них Леони узнала вассалов сэра Эдмонда Монтиньи. К тому времени Черный Водк стал их новым сюзереном.
Она не задалась вопросом, почему нынешний владелец Кемпстона бросает вызов своим новым вассалам. Тому могло быть много возможных объяснений, которые ее не интересовали. Ее внимание привлек Черный Волк и леди, бросившаяся на поле, чтобы вручить ему знак любви. Подхватив леди на руки, он крепко поцеловал ее. Не была ли она его женой?
Толпа приветствовала этот поцелуй, а затем сразу началась схватка, подобие сражения, в котором все соперники схватились яростно. Схватка шла по строгим правилам, отличавшимся от настоящего сражения, но в то утро правилами пренебрегли. С самого начала стало ясно, что все семь рыцарей-соперников намеревались выбить Черного Волка из седла. Они быстро добились своего, и только стремительное вмешательство его собственных рыцарей спасло его от поражения. Ему даже пришлось окриком удержать их от преследования, когда противники бросились прочь.
Все закончилось слишком быстро, и Леони отправилась домой, преисполненная разочарования, чувствуя удовлетворение только из-за того, что некоторые из новых вассалов Черного Волка, очевидно, не признали его своим сюзереном. Почему? Она не знала, что же он совершил. Но достаточно и того, что его вступление во владение Кемпстоном не прошло легко.
Леони отпустила Уилду и присела у очага рядом с тетушкой, задумчиво глядя в огонь. Она вспоминала пожар в лесу и пыталась предугадать, какие новые заботы ожидают ее.
— Ты обеспокоена из-за нашего нового соседа? Удивленная, Леони искоса посмотрела на Беатрису. Она не хотела обременять ее этими заботами.
— О чем можно беспокоиться? — уклончиво ответила Леони.
— Дитя мое, видит Бог, не нужно скрывать от меня твои заботы. Не думаешь ли ты, что я не замечаю происходящего вокруг?
Леони именно так и считала.
— Тетя Беатриса, это не имеет особого значения.
— Значит, наглые юные рыцари больше не будут приезжать сюда и грубо угрожать нам? Леони пожала плечами.
— Это всего лишь грубые слова. Мужчины любят грозить и брюзжать.
— О да, уж это мне известно. Они обе рассмеялись, потому что Беатриса, разумеется, знала о мужчинах больше, чем Леони.
— Я боялась, что сегодня у нас будут посетители, — призналась Леони, — но никто не явился. Должно быть, они не винят нас в случившемся сегодня.
Беатриса задумчиво нахмурилась, и племянница спросила ее:
— Ты думаешь, на этот раз Черный Волк задумал что-то другое?
— Возможно. Даже странно, что он до сих пор не сжег нашу деревню.
— Он не посмел бы этого сделать! — воскликнула Леони. — У него нет доказательств, что в его бедах повинны мои крепостные. Это наговоры его крепостных.
— Да, но для многих мужчин и этого достаточно. Хватает одних подозрений, — вздохнула Беатриса. Гнев Леони угас.
— Мне это известно. Завтра я пойду в деревню и потребую, чтобы отныне никто и ни под каким видом не покидал Першвик. Осложнений больше не будет. Мы должны этого добиться.
Войдя в дом, Рольф д'Амбер с силой швырнул свой шлем через весь зал. Новый оруженосец, которого ему недавно пожаловал король Генрих, бросился ловить его. Теперь, чтобы Рольф мог снова надеть шлем, его придется отдать в оружейную мастерскую; но Рольф не думал об этом. Сейчас ему хотелось только крушить все вокруг.
У очага в противоположном конце зала Торп де ла Мap затаил усмешку при виде вспышки гнева своего молодого хозяина. Так же Рольф вел себя и тогда, когда был мальчиком, но теперь он стал мужчиной. Торп нередко бывал свидетелем этих вспышек за многие годы, пока служил отцу Рольфа. Отец умер девять лет назад, и старший брат Рольфа унаследовал титул отца и львиную долю их земель в Гаскони. Рольфу досталась небольшая доля наследства, но скаредный брат пожелал получить даже ее и выгнал Рольфа из дома.
Торп не захотел оставаться в услужении у старшего брата и, покинув надежное место, последовал за юным рыцарем. Прошедшее с тех пор время было очень благополучным, это были годы схваток, в которых они участвовали в качестве наемников, они обогащались за счет призов, завоеванных на турнирах. Ныне Рольфу было двадцать девять лет, а Торпу сорок семь, но все же Торп ни разу не пожалел, что подчинялся более молодому человеку. То же самое думали и остальные. Так Рольф стал главным над девятью рыцарями и почти двумястами наемниками, которые предпочли остаться с ним, когда он обосновался жить на Одном месте.
