– Могу я просить оказать мне честь и подарить этот танец? – воскликнул мистер Ситон, выходя вперед и склоняясь перед ней в поклоне. Он был одет в костюм легендарного разбойника Робин Гуда, глаза его умоляли ее о снисхождении. Мгновение спустя его оттеснили в сторону другие молодые люди, умолявшие Бриттани позволить сопровождать ее на торжественный ужин.
– Ну, джентльмены, как может дама устоять перед столь очаровательными мольбами? – улыбнулась Бриттани, встала и милостиво, словно королева, подала руку мистеру Ситону. – Я должна подумать, прежде чем сделаю выбор. Мне искренне хочется поужинать в компании всех вас. Ах, Боже мой!
И она со смехом ускользнула в танце с мистером Ситоном, оставив других вести вежливую беседу со скучной Флоренс. Во время танца, весело болтая с партнером и бросая на него снизу вверх кокетливые взгляды, она мысленно составляла список новых мучений для графа Уэсткотта, которые подвигли бы его сделать ей предложение: это предложение она тщательно обдумает, а затем с сожалением отвергнет.
«Я стану известна как леди, которая разбила сердце графа Уэсткотта, – думала она. – Это будет настоящий триумф».
Или, может быть, она все же выйдет за него замуж – будь прокляты все условности. Тогда она сможет развлекаться до конца своих дней превращением непредсказуемого графа в самого предсказуемого и покорного супруга.
Каждая из этих перспектив таила в себе несомненную привлекательность для юной красавицы, уверенной в своем искусстве завораживать и околдовывать.
Что она выберет?
Граф Уэсткотт играл в фаро самозабвенно – и выигрывал. Вокруг игорного стола собралась толпа, становившаяся все гуще по мере того, как ставки росли, и с каждым удачным выигрышем по толпе зрителей пробегал взволнованный гул, напоминающий жужжание пчелиного роя. Всем хотелось узнать, долго ли графу будет сопутствовать удача.
В глазах Филипа вспыхнул холодный огонь. Он снял маску разбойника. Молодое, смуглое, полное притягательной силы лицо его хранило скучающее выражение, но под внешним спокойствием скрывалась туго сжатая пружина напряжения. Противником графа был лорд Марчфилд, один из претендентов на руку леди Бриттани. Все находящиеся в игорном зале, от самого юного денди до старого подагрика герцога Крейви, знали о взаимной неприязни двух игроков.
– Я слышал, леди Бриттани позволила молодому Ситону сопровождать ее к ужину, – заметил один пожилой джентльмен другому, и его слова разнеслись по притихшей комнате подобно звукам колокола. Его спутник подавил смешок. Все присутствующие затаили дыхание.
Рука графа на мгновение замерла в воздухе, затем продолжила движение и небрежно поднесла к губам бокал с бренди. Он сделал большой глоток, в его серых глазах дрожало отражение пламени свечей, расставленных вокруг стола.
Теперь настала очередь лорда Марчфилда выбирать карту. Он был одет сатиром, в черный с серебристой отделкой костюм, и его улыбка, обращенная к графу, выражала легкую иронию.
– Не возражаете, если мы увеличим ставки?
– Как хотите. – Филип ответил ему взглядом, полным спокойного равнодушия.
Улыбка Марчфилда стала шире.
– Я слышал, что в Пэкстон-Хаусе недавно произошел какой-то случай. Возможно, ваш брат вам об этом рассказывал, – проговорил он низким, ленивым голосом.
Воцарилась мертвая тишина.
– Мой брат? – Голос графа звучал угрожающе тихо.
– О, не Джеймс. – Элегантные белые кружева на рукавах бархатного камзола сатира соскользнули с руки, когда Марчфилд поднес к носу щепотку табака. – Ваш младший брат. Джеффри, Джедсон… или как там его?
Напряжение в комнате стало еще ощутимее.
Граф поднялся из-за стола, пытаясь скрыть волнение. Глаза его блеснули из-под гривы шелковистых черных волос.
– Марчфилд, что именно вы пытаетесь сказать, испытывая при этом такие затруднения?
– Я? Да ничего. Возможно, все это просто ошибка.
Марчфилд хладнокровно вытянул карту.
– Вы все еще в игре, милорд? – спросил он очень мягко. – Или с вас довольно?
– Этот же вопрос мне следовало задать вам, милорд, – тихо ответил Филип. – Возможно, вы предпочли бы другую игру? Пистолеты или мечи?
– Дорогой мой, – Марчфилд удивленно поднял брови, – я вполне доволен той игрой, в которую мы играем. Дуэли – это для молодых глупцов с горячей кровью, а не для взрослых мужчин, наделенных умом и вкусом. К которым вы себя относите, позвольте узнать?
Несколько человек ахнули. Граф Андрей тронул Марчфилда за плечо.
– Берегитесь, друг мой. Я слышал, граф уже убил двоих на дуэли, – шепнул он, но улыбка на приятном лице Марчфилда лишь стала еще шире.
– Вы не отвечаете, милорд? – проворчал он. – Ну, позвольте мне сделать вам предложение. Я думаю, вас оно очень заинтересует. Речь идет об одной юной леди, которую мы оба знаем.
Филип поставил свой бокал с бренди.
– Берегитесь нанести этой леди оскорбление, – тихо предостерег он.
Марчфилд изобразил негодование.
– Я? Оскорбить женщину, которую обожаю? Никогда. Я лишь хотел бросить вам вызов. Если вы не побоитесь меня выслушать.
Обстановка накалилась до предела. Филип Одли с большим трудом держал себя в руках. Настенные часы из орехового дерева пробили полночь. Граф пристально посмотрел в глаза сопернику и, подождав, пока бой часов стихнет, ответил:
– Боюсь, милорд? Вовсе нет. – Настала его очередь улыбнуться. – Глупцам нравится слушать звук собственной болтовни, – тихо произнес он. – Поэтому говорите, милорд, я вас слушаю.
Тем временем в глухой таверне «Роза и лебедь», находящейся на расстоянии многих миль к востоку от Лондона, измученная, убого одетая служанка с подносом в руках с трудом пробиралась сквозь толпу пивного зала. Часы в таверне пробили полночь как раз в тот момент, когда один из посетителей, человек в коричневом плаще, заметил ее и принял решение.
В это самое мгновение в Париже умерла Женевьева Саверн, а в Лондоне, на бал-маскараде у леди Хэмптон лорд Марчфилд бросил свой вызов графу Уэсткотту. И с последним ударом часов в таверне «Роза и лебедь» служанка по прозвищу Щепка поставила свой поднос и, увидев подзывающего ее к себе человека, сделала первый шаг навстречу своей Судьбе.
Все началось с того, что высокий человек в коричневом плаще поманил ее пальцем к своему столу в углу таверны «Роза и лебедь» и показал ей письмо в довольно потрепанном конверте.
– Эй ты, Щепка. Тебя ведь так называют? Как насчет того, чтобы заработать лишний шиллинг? Даже два, если будешь расторопной и не станешь болтать. – Его голос едва можно было расслышать в гомоне многолюдного зала таверны. – Ты кажешься ловкой девчонкой.
