Ему хотелось быть на месте самому. Зачем понадобилось матушке именно сейчас увезти его в Лондон?
Впрочем, нетрудно было догадаться. Из-за проклятого сезона. Он тяжело вздохнул. Ей, видите ли, понадобилось купить принадлежности для занятий рисованием и повидаться со своими друзьями-живописцами. Но Джона Паркера-Рота не так-то просто обмануть. Матушка хочет его женить.
Ему говорили, что у Палмерсона есть хороший экземпляр магнолии крупноцветковой. Надо попробовать ее отыскать. Если ему повезет, она окажется в самом дальнем и темном уголке сада. Он подозревает, что матушка может выйти в сад, чтобы искать его, волоча за собой очередную кандидатку на его руку.
Почему, черт побери, она никак не может смириться с мыслью о том, что он не желает жениться?
Он нетерпеливо отвел в сторону ветку плюща. На самом деле ему совершенно не обязательно жениться. У него нет титула, который надо передать наследнику. Прайори может отойти Стивену или Николасу – если отец не переживет их всех. Он вполне доволен жизнью. У него есть занятие: его растения и сады. В деревне есть ласковая вдовушка, правда, посещает он ее все реже и реже, предпочитает ублажать свои розы, а не Кэт в ее постели. От роз хлопот гораздо меньше.
Нет, жена стала бы только досадным неудобством.
Проклятие! Что там шуршит за кустарниками? Только этого ему сегодня не хватает – наткнуться на влюбленную парочку среди кустов. Он отошел в сторону.
Проблема состоит в глубокой уверенности матушки в том, что женитьба совершенно необходима для того, чтобы мужчина был доволен жизнью. Он глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух из легких. Да дарует ему Господь терпение! Неужели она никогда не открывает глаз и не осматривает проклятущие бальные залы, по которым таскает его? Может, сама она и счастлива в замужестве, а отец доволен жизнью, но о большинстве супружеских пар этого не скажешь.
У него нет ни малейшего желания добровольно идти в силки священника. Может быть, если бы Грейс…
Нет. Он не станет предаваться столь нелепым мыслям! Он принял такое решение уже очень давно. Грейс сделала свой выбор – и счастлива. Насколько он слышал, у нее двое детей. Только что он видел ее в бальном зале. Она смеялась, глядя на мужа, когда заканчивался последний тур.
Шум в кустах стал громче. Чудесно! Кажется, влюбленные ссорятся? Ему меньше всего хочется при этом присутствовать. Он просто…
– Ах ты сучка!
Боже правый, это голос Беннингтона! Он человек дьявольски вспыльчивый и злобный. Но он же…
– Милорд, пожалуйста! – В голосе девушки слышались нотки страха. – Вы делаете мне больно!
Не колеблясь, он зашагал вперед.
Она не должна паниковать. Беннингтон – джентльмен.
Он больше походил на чудовище. Глаза прищурены, ноздри раздуваются, зубы стиснуты. Он держал ее за руки чуть ниже плеч. Мэг не сомневалась в том, что его пальцы оставят на ней синяки.
– Ах ты сучка!
– Милорд, пожалуйста!
Она облизала губы. От страха ей трудно было дышать. Вокруг ни души. И совершенно темно.
Он же виконт, пэр, джентльмен! Неужели он способен причинить ей вред?
– Вы делаете мне больно!
– Больно? Ха! Я покажу тебе, что такое «больно»!
Он встряхнул ее так, что голова у нее мотнулась на шее, словно у тряпичной куклы, а потом рванул лиф ее платья вниз, разрывая материю. Он схватил ее грудь и стиснул пальцы. Боль оказалась мучительно острой.
– Кусать меня вздумала, да? А как тебе понравится, если я укушу твою…
Рука, затянутая в произведение портновского искусства, резко возникла у его горла.
Он захрипел, выпустил Мэг и вцепился в черный рукав, передавивший ему шею.
– Ублюдок!
Мистер Паркер-Рот рванул лорда Беннингтона назад, резко развернул и ударил кулаком в челюсть, отбросив в куст остролиста. Мэг, едва сдерживая рыдания, потянула вверх лиф платья и скрестила руки на груди.
– Паркер-Рот! – Лорд Беннингтон выплюнул это имя вместе со сгустком крови, вылезая из колючей растительности. – Что, черт побери, на вас нашло? Леди пригласила меня в сад.
– Я уверен, что она не приглашала вас ее калечить.
– Женщина, которая уходит с мужчиной одна…
– …не просит, чтобы ее изнасиловали, Беннингтон. – Виконт открыл было рот, но тут же закрыл его. Челюсть у него начала опухать, на шейном платке выступила кровь.
– Я не собирался… Я не стал бы, конечно… Я просто вышел из себя. – Он взглянул на Мэг: – Приношу нижайшие извинения, мисс Петерсон. Конечно, я поступлю как должно и утром поговорю с вашим зятем, а затем поеду в Кент повидаться с вашим отцом.
– Нет! – Она судорожно сглотнула, а потом медленно и четко сказала: – Я не выйду за вас замуж. Я не вышла бы за вас, даже если бы в Англии, нет, во всем мире, вы были бы единственным мужчиной.
– Полно, Маргарет…
– Вы слышали, что сказала мисс Петерсон. Полагаю, она выразилась достаточно ясно. А теперь, чтобы поступить как должно, убирайтесь отсюда.
– Но…
– Я буду рад помочь вам найти заднюю калитку. И с наслаждением пну вашу жалкую задницу, чтобы вы вылетели отсюда в переулок.
– Маргарет… Мисс Петерсон…
– Лорд Беннингтон, пожалуйста! Уверяю вас, вы не могли бы сказать ничего такого, что убедило бы меня принять ваше предложение.
– Вы просто переволновались. Возможно, я был слишком переполнен страстью.
– Возможно?!
Она сжала губы. Она не намерена падать в обморок или рыдать в саду у лорда Палмерсона.
Он бросил на нее хмурый взгляд, а потом чуть поклонился:
– Хорошо, я уйду, раз вы настаиваете. – Он повернулся к добавил: – Приношу вам свои искренние извинения.
Мэг кивнула. Скорее бы он ушел. Она закрыла глаза, слушая, как затихают его шаги. Ей невыносимо было смотреть на человека, стоявшего рядом с ней.
Почему именно Паркc обнаружил ее в таком неловком положении? Что он о ней подумает?
Она ощутила осторожное прикосновение к своей щеке.
– Мисс Петерсон, с вами все в порядке? – Она молча покачала головой.
– Мне очень жаль, что вам пришлось выносить внимание Беннингтона. Вам не следовало… Ну, ом не из тех людей, с которыми можно… У него отвратительный характер.
А вот в этом не было абсолютно никаких сомнений.
– Вам нельзя возвращаться в бальный зал в таком виде. Кто вас опекает?
Она заставила себя ответить:
– Леди Беатрис.
– Я ее приведу. Вы можете побыть здесь одна?
– Д-да.
Мэг прикусила губу. Она не станет плакать, пока он не уйдет.
Он издал странный звук – короткий выдох, который выражал одновременно досаду и безнадежность.
– Ах, Бога ради! Идите сюда.
Ею руки осторожно легли ей на плечи, он привлек ее к себе. Мэг сопротивлялась всего мгновение.
