Ощутив укол совести за злонамеренные мысли, Элинор вознесла Богу молитву. Перед ее взором предстал прекрасный рыцарь, уносивший ее на мощном скакуне в неведомые дали, где сбываются все мечты. Ветер трепал ее волосы, она ощущала теплое сильное тело, прижимавшееся к ней сзади.
Ах, если бы судьба послала ей такого рыцаря вместо лорда Гастингса!
Позвякивая сбруей, караван паломников неспешно двигался по дороге. Развесистые ветви дубов и вязов образовывали естественный навес, защищая путников от полуденного солнца. В воздухе звенел птичий щебет. Придорожные канавы заросли крапивой и жимолостью, в густой траве пестрели желтые лютики и голубые незабудки.
Остановившись у ручья, вытекавшего из-под замшелых скал, путники спешились, чтобы напоить животных. Пологие берега покрывал плотный ковер из лилового окопника. Элинор опустилась на колени и напилась, затем ополоснула разгоряченное лицо.
Расположившись в тенистых зарослях ивняка и ольхи, паломники перекусили сыром, элем и пирогами с мясом.
— Бог мой! Вы только взгляните на эти облака!
Все глаза обратились к небу, которое быстро затягивалось тучами. С далеких холмов донесся слабый отголосок грома.
— Надо бы найти укрытие, — предложил кто-то.
— Летние грозы быстро проходят, — возразила аббатиса Сесили.
— Я так и знала, что следовало остановиться в той деревеньке, которую мы проезжали, — посетовала леди Бланш. Долгие часы в седле сделали ее раздражительной, а перспектива вымокнуть до нитки отнюдь не радовала.
— Небольшой дождик еще никому не повредил, Бланш, — одернула сестру аббатиса. — Садись-ка в седло. Пора в путь.
Со стонами и жалобами путники снова взгромоздились на лошадей.
— А где Крошка? — воскликнула леди Бланш, обнаружив, что притороченная к ее седлу корзина пуста. Пушистая собачонка, предмет ее любви и гордости, пропала.
— Я поищу ее, — предложила Элинор, соскользнув с лошади. Она не привыкла проводить столько времени в седле и теперь ощущала ломоту во всем теле.
— Элинор! Нельзя ходить в лес в одиночку! — встревожилась аббатиса. — Дайкон, проводи леди Элинор!
— Она ищет Крошку, — пояснила леди Бланш. Аббатиса закатила глаза, выразив свое отношение к шумному, надоедливому созданию.
— Если бы ты не взяла собаку с собой, сестра, нам не пришлось бы тратить время на ее поиски.
Бланш надулась. Сесили слишком властная. В детстве Бланш была под каблуком у сестры, да и теперь мало что изменилось.
Громко окликая собаку, Элинор углубилась в чащу. Под пышными кронами исполинских деревьев царил зеленый сумрак. Элинор ощутила суеверный трепет, вспомнив о леших и ведьмах, будто бы обитавших в дремучих лесах. Услышав шорох, она вздрогнула и затаила дыхание. Вздох облегчения вырвался из ее груди, когда из густого подлеска, приветливо виляя хвостом, выскочила Крошка с полевой мышью в зубах.
— Как ты меня напугала, скверная девчонка! Брось эту гадость! — скомандовала девушка.
Однако Крошка, несмотря на дружелюбный вид, не желала расставаться со своей добычей.
Подхватив собачонку на руки, Элинор бросилась назад.
Дайкон, юный паж леди Бланш, поджидал ее на дороге, лениво жуя травинку.
— Хороший из тебя страж, нечего сказать, — проворчала Элинор, проходя мимо.
— Не хотел нарушать твоего уединения, — заявил мальчик и добавил с лукавой усмешкой: — Всем известно, зачем прелестные дамы бегают в кустики.
— К твоему сведению, я искала Крошку. И не надейся, что тебе удалось меня провести, трусишка. Уж я-то знаю, что ты до ужаса боишься ведьм и прочую нечисть.
— Ничего подобного! — вскинулся Дайкон, залившись краской.
— Боишься, деточка, еще как боишься, — поддразнила его Элинор, прежде чем кинуться бегом к поджидавшим ее спутникам.
— Я нашла ее, миледи!
— Слава Богу! Фи, какая мерзость! — взвизгнула леди Бланш при виде дохлой полевки, которую ее любимица сжимала в зубах. Один из мужчин разжал челюсти собаки и вытащил мышь, после чего караван снова тронулся в путь.
К этому времени солнце скрылось за тучами, ветер посвежел, раскаты грома сотрясали верхушки деревьев. Выбравшись на открытое пространство, путешественники обнаружили, что идет дождь. Крупные капли приятно освежали покрытые пылью разгоряченные лица, пока гроза не разыгралась по-настоящему. Дождь полил как из ведра, порывы ветра срывали плащи и шляпы.
Наконец дождь прекратился, и засияло солнце. Над мокрой одеждой и шкурами лошадей поднялись клубы пара. Все приуныли, но леди Бланш жаловалась и бранилась громче всех.
— Вы только посмотрите! На мне нет сухой нитки! Клянусь Богом, Сесили, я никогда не думала, что паломничество станет причиной моей смерти.
— Перестань ныть. С таким характером, сестра, ты более чем кто-либо нуждаешься в отпущении грехов.
Недовольная отповедью аббатисы, леди Бланш погрузилась в гордое молчание.
Элинор успокаивающе коснулась мокрого рукава своей благодетельницы.
— Может, вам переодеться? — предложила она.
— Прямо на дороге, будто я простая крестьянка? — оскорбилась леди Бланш. — Нет уж. Если моя досточтимая сестра может путешествовать в мокрой одежде, я тоже смогу. Пусть моя безвременная кончина будет на ее совести. Сесили, дорогая, далеко ли до Эйнфорд-Прайори? — осведомилась она с нарочитой любезностью.
— Мы будем там еще засветло.
— Засветло? — с волнением переспросила леди Бланш. — Так это еще несколько часов! И все это время мы будем ехать в мокрой одежде?
Аббатиса сделала вид, будто не слышит.
Они ехали в полном молчании, пока кто-то в первых рядах не запел, желая скрасить путь. Покосившись на кислое лицо своей госпожи, Элинор не решилась подхватить незамысловатую мелодию. Через четыре дня они будут в Кентербери. Элинор не терпелось увидеть высокие шпили знаменитого собора. К тому же постоянные жалобы леди Бланш утомили ее.
В течение дня погода оставалась неустойчивой, солнце сменялось короткими ливнями. Наконец дорога перевалила через холмы, устремившись в поросшую лесом долину. Внизу виднелась деревушка, а за ней постоялый двор, где из труб на крыше курились дымки.
— Взгляните! Что за прелестная гостиница! — восторженно воскликнула леди Бланш. — Давайте перекусим там. — До Эйнфорд-Прайори не более пяти миль, — возразила аббатиса непререкаемым тоном. — Если мы хотим добраться туда до темноты, придется поспешить.
Спустившись по крутому склону, заросшему клевером и цветущими рододендронами, они очутились в крохотной деревеньке, насчитывающей несколько крытых соломой хижин. В воздухе пахло скотом, дымом и навозом, а главное — жареным мясом. Жадно принюхиваясь, путешественники оглядывались по сторонам в поисках источника восхитительного аромата.
