Десмонд Бэгли
Высокая цитадель
Резко зазвонил звонок.
О'Хара поморщился во сне, глубже закопался в подушку и натянул на голову тонкую простыню, обнажая ноги. Его товарищ, лежавший рядом с ним, протестующе пробормотал что-то. Не открывая глаз, О'Хара протянул руку к тумбочке, схватил будильник, швырнул его на пол. И опять уткнулся в подушку.
Звонок продолжал звенеть.
Наконец, О'Хара разлепил глаза и тут понял, что это был телефон. Он приподнялся на локте и с ненавистью стал всматриваться в темноту комнаты. С тех самых пор, как он начал останавливаться в этом отеле, он просил Рамона перенести телефон ближе к кровати, и тот клялся, что сделает это на следующий же день. Так продолжалось уже около года.
Он встал с постели и прошлепал, не зажигая света, к туалетному столику. Поднимая трубку, он отодвинул краешек занавески и выглянул на улицу. Было непроглядно темно, до рассвета оставалось еще часа два.
Он проворчал в трубку:
— О'Хара.
— Черт побери! Что там с тобой? — спросил Филсон. — Я уже четверть часа трезвоню.
— Я спал, — ответил О'Хара. — Я обычно сплю по ночам, как большинство нормальных людей, за исключением янки, которые занимаются организацией полетов.
— Очень смешно, — сухо откликнулся Филсон. — Ладно, подваливай-ка сюда. Тут предполагается один рейс на рассвете.
— Что за дьявол! Я ведь только шесть часов назад вернулся. Я устал.
— Ты думаешь, я не устал? — сказал Филсон. — Это очень важно. Боинг-727 совершил вынужденную посадку, и сейчас контролеры его не выпускают. Пассажиры совершенно взбешены: пилот и стюардесса настаивают на том, чтобы их срочно отправили к морю. Ты же знаешь, какое значение для нас имеет связь с ЮЖАМА. Если мы пойдем им навстречу, они будут нас регулярно подкармливать.
— Держи карман шире, — сказал О'Хара. — Они будут использовать нас в случае необходимости, но в свою сетку полетов они нас не включат. Так что стараешься за спасибо.
— Все равно попытаться стоит, — настаивал Филсон. — В общем, давай-ка двигайся.
О'Хара подумал было сказать о том, что уже превысил свою месячную норму налета, а впереди оставалось еще недели полторы. Но только вздохнул:
— Ладно, я иду.
Он знал, что разговор с Филсоном об инструкциях бесполезен. С точки зрения этого жестокосердного типа устав Международной авиационной ассоциации существовал только для того, чтобы его нарушать, если не игнорировать вовсе. Если бы он вздумал скрупулезно выполнять все инструкции, то его копеечная фирма просто не смогла бы существовать.
Кроме того, размышлял О'Хара, пришел бы конец и ему: в случае потери работы прожить было бы тяжко. В Южной Америке слишком много развелось отставных пилотов, готовых взяться за любую работу, а вакансий крайне мало. Латаная-перелатаная техника Филсона — это все, на что еще можно рассчитывать. «Черт! — с отвращением подумал О'Хара, — я на каком-то дьявольском эскалаторе, двигающемся не в ту сторону. Кажется, бегу изо всех сил, а впечатление, будто все время стою на месте».
Он бросил трубку и опять посмотрел в окно, пытаясь разглядеть небо. Там вроде все было спокойно, но вот горы?.. Он всегда думал об этих коварных горах, чьи зазубренные вершины, как белые мечи, вонзались в небо. «Дай Бог, чтобы Филсон получил хорошую метеосводку».
Настроение испортилось окончательно. Сейчас его раздражало все. Уже в миллионный раз он спрашивал себя, что он делает в этом богом забытой стране, в этом тоскливом городе и в этой загаженном отеле.
Он резко открыл дверь и, как был с постели, вышел в коридор, как всегда неосвещенный: в этом отеле в местах общего пользования свет тушили в одиннадцать вечера. Смело прошел в душ, не заботясь о том, что его кто-то может увидеть голым. А вдруг встретится дама?! Сейчас для него не имело значения, видела ли она когда-нибудь раньше голого мужчину. Если нет, так самое время увидеть. Да и потом все равно было темно.
Он быстро принял душ, смывая с себя ночной пот, вернулся в комнату и нажал на кнопку настольной лампы у кровати, не зная, зажжется ли она. Шансы были мизерные — электроснабжение в этом городе было ненадежным. Но волосок в лампе постепенно накалялся, и О'Хара начал одеваться при слабом свете: надел теплое шерстяное белье, джинсы, плотную рубашку и кожаную куртку. В жаре тропической ночи он опять стал обливаться потом. Но из опыта знал, что в горах будет холодно.
Он взял со столика металлическую фляжку, поболтал ее и нахмурился. Она была наполовину пуста. Можно было бы разбудить Рамона и попросить долить ее, но он решил не делать этого. Во-первых, Рамон не любит, когда его будят по ночам, а во-вторых, он начнет задавать неприятный вопрос о том, когда ему заплатят по счету. Лучше попробовать достать чего-нибудь в аэропорту.
Он припарковал свой помятый автомобиль на стоянке, вылез и с удивлением увидел, что аэропорт был необычайно ярко освещен. Вообще это был второразрядный аэродром, который рассматривался большими авиакомпаниями только как полоса для вынужденной посадки, но для Филсона это было главное поле его деятельности. Перед контрольной вышкой было видно лоснящееся тело Боинга — 727, принадлежащего компании ЮЖАМА. О'Хара некоторое время с завистью смотрел на него, потом переключил свое внимание на дальний ангар.
Там стояла на заправке «Дакота», на хвосте которой даже на расстоянии при ярком свете можно было различить эмблему — два заглавных А, переплетенных между собой и художественно выполненных в виде двух островерхих горных вершин. «Мне, пожалуй, подходит летать на самолете, украшенном таким двойным А, — подумал О'Хара. — Алкоголики всех стран, соединяйтесь! Жаль, что Филсон не понимает этой шутки». Но Филсон страшно гордился своей Андской авиалинией и никогда по ее поводу не шутил. Вообще он был человеком без чувства юмора.
Он подошел к главному зданию и увидел, что там толпились люди, уставшие, грубо разбуженные среди ночи и очутившиеся черт знает где. Он стал пробираться сквозь толпу к кабинету Филсона. Голос американца с западным акцентом звучал громко и раздраженно:
— Это черт знает что такое! Я буду говорить об этом с мистером Коульсоном, когда мы доберемся до Рио.
О'Хара улыбнулся и толкнул дверь филсоновского кабинета. Филсон сидел за столом, рукава его были засучены, лицо лоснилось от пота. Он всегда сильно потел, особенно в чрезвычайных ситуациях, а так как его жизнь состояла из сплошных кризисов, странно было, что до сих пор не расплавился вовсе. Он поднял глаза на вошедшего О'Хару.
