– О, боже, Маккензи! – вскричал Тони. – Ты нанимаешь людей, умеющих постоять за себя и за тебя, и не позволяешь им действовать! Зачем разрешать этой сволочи издеваться над нами?
Булл буркнул:
– Заткнись, Геррера.
– Ничего страшного, мистер Фергюсон, – Маккензи старалась говорить спокойно. – Дело в том, Тони, что я не хочу начинать войну из-за нескольких коров, объевшихся соли, тем более, что ничего нельзя доказать.
А теперь иди и работай. Я сама поговорю с Натаном Кроссби.
– Поговорю! Чушь собачья! – Тони пришпорил коня и помчался прочь.
Келлер недовольно покачал головой и отправился следом.
– Пожалуйста, проследите за ними, мистер Фергюсон.
– Да, мэм.
Маккензи повернула коня к дому. Вдруг рядом с ней оказался Сэм Кроуфорд.
– Геррера явно что-то задумал, – обронил он.
Маккензи устало посмотрела на него.
Несмотря на малый рост Кроуфорда, люди его побаивались. Он потерял правую руку в сражении с апачами, но это не мешало Сэму управляться с оружием так ловко, как не удавалось многим другим; а когда дело доходило до рукопашной, единственный кулак Кроуфорда наносил такие страшные удары, будто в нем жила сила обеих рук. Из всех мужчин, с недавнего времени работающих на ранчо «Лейзи Би», именно он пользовался наибольшим доверием Маккензи, хотя знали об этом немногие. И сейчас ей не понравилось то, что Сэм встал на сторону Тони.
– И что же он задумал? – ровно спросила она.
– Обычно этот юнец несет всякую чушь. Но, мисс Батлер, не стоит забывать, что Кроссби постоянно наступает нам на пятки все два месяца, что я работаю у Вас. И, как я могу догадаться, начал делать это еще раньше. А парни, которых Вы наняли, не позволят с собой шутить. Это отчаянные ребята, и они не из тех, что подставят другую щеку. Они обозлились.
– Но плачу им я, мистер Кроуфорд, и они будут делать то, что я им прикажу.
Сэм резко дернул плечом – выглядело это очень неприятно из-за отсутствия руки.
– Да, мэм, но помните, что котелок закипает не сразу, но потом вода льется через край.
– Я постараюсь иметь это в виду.
– Хорошо. Я собираюсь проехать вдоль реки и посмотреть, что там творится. Вы отправитесь обратно одна?
– Да. Я не боюсь.
Маккензи тяжело вздохнула, глядя, как Кроуфорд поскакал прочь. За несколько последних месяцев у нее была уйма неприятностей. Натан Кроссби хотел, чтобы Маккензи убралась со своей земли. Он мечтал о том, чтобы завладеть главным источником воды «Лейзи Би». Три года назад Кроссби привез в эту долину огромное стадо и расположился с ним в десяти милях севернее ранчо Батлеров. Они мирно соседствовали до тех пор, пока сильная засуха не заставила Натана обратить завистливый взор в сторону ключей Дрэгон Спрингс. Эти ключи были самым надежным источником воды в долине Сан-Педро, но находились не на общем пастбище, а на земле, принадлежащей семье Батлеров. И за последние полгода Кроссби вынудил уйти постоянных работников Маккензи, воровал ее скот, ломал изгороди, теперь отравил коров – все для того, чтобы захватить три маленьких ручья, бравших начало в горах.
Вдобавок ко всему этому нынешние работники Маккензи стояли на пороге открытого мятежа. Многие из них пришли на ранчо «Лейзи Би» совсем недавно, заменив надежных парней, которых Кроссби заставил уйти с помощью угроз и шантажа. Новички же были бродягами и вольными охотниками. Маккензи наняла их, потому что они умели драться: сейчас на ранчо больше ценилось умение постоять за себя, чем способность управляться со скотом. Люди вроде Джорджа Келлера, Сэма Кроуфорда, Спита Маккалоха, Скиллета Махоуни, Гида Смолла и Булла Фергюсона были той единственной силой, которая могла противостоять таким выпадам Натана Кроссби, как, например, набеги его скота на ее кукурузные поля. Только благодаря этим людям Натан все еще наступал на пятки вместо того, чтобы взять за горло.
Маккензи знала, что сидит на пороховой бочке со спичкой в руках. Она не желала войны; больше всего ей хотелось спокойно выращивать свой скот и лошадей, заниматься садом и воспитывать дочурку. И пока Кроссби не перешел в открытое наступление, и Маккензи удавалось сдерживать своих людей, нужно было сделать все возможное, чтобы эта долина, так нуждавшаяся в воде, не оросилась людской кровью.
Приближаясь к дому, Маккензи услышала взрыв хохота. Честно говоря, ей было не до гостей, но по четвергам у них в семье всегда ужинал доктор Эймос Гилберт – врач и уважаемый неженатый джентльмен из городка Тумстоун. К тому же, если бы сегодня даже был другой день недели, он все равно бы приехал, чтобы вместе с Батлерами отпраздновать день рождения Фрэнки. Эймос был больше, чем просто другом: он не только давал советы и оказывал моральную поддержку, но в случае нужды мог помочь и деньгами. Уже не раз с тех пор, как умер Фрэнк Батлер, Маккензи приходилось пользоваться его щедростью, чтобы привести в порядок дела на ранчо.
Почистив лошадь и отведя ее в стойло, Маккензи усталой походкой направилась в столовую.
– Вот и Маккензи! – Эймос сидел за столом перед тарелкой с великолепным ростбифом, приготовленным Лу, который дополняли первый горошек с грядок, тушеный картофель и только что испеченный хлеб. – Я рад сообщить Вам, что дела у парней идут на поправку.
Трое работников ранчо приняли участие в шумной ссоре в салуне в субботу вечером, и им не повезло.
– Скиллет и Гид через пару дней снова смогут сидеть в седле, а Джеффу Моргану придется лежать со сломанной ногой не меньше шести недель, – доктор на секунду задумался, – хотя похоже, что он разумнее остальных.
Голос подала Фрэнки:
– А как это дядя Джефф ухитрился сломать ногу?
– Просто он вел себя, как дурак, и ввязался в пьяную драку, – резко ответила Маккензи.
Фрэнки задумчиво склонила головку набок.
– А он победил?
– В таких драках, дочь, не бывает победителей. Если бы мужчины работали с такой же энергией, с какой они ссорятся, эта земля не трескалась бы от засухи.
Эймос обратил внимание, что молодая женщина чем-то раздосадована.
– Что случилось, Маккензи?
– То же, что и всегда, – сказала она, вяло ковыряя вилкой в тарелке. – Эти люди способны только сражаться, размышлять они не привыкли. Они задержались на ранчо только потому, что им не с кем было воевать, и потому, что здесь они получают достаточное количество денег для того, чтобы ездить каждую субботу в Тумстоун и напиваться там.
Лу печально кивнула.
– Я знаю, Тони такой же пропащий, как и все остальные.
Маккензи не стала напоминать Лу о том, что Тони даже хуже других. Он был единственным ребенком Андалусии от раннего брака. Тони покинул дом почти сразу после того, как Лу вышла замуж за Фрэнка Батлера. Несколько лет его носило неизвестно где, но два года назад Тони вернулся и попросил у Лу денег. Она приняла его, но условилась с Маккензи, что ее сын будет сам зарабатывать свой хлеб. Маккензи знала, что Тони считал, что именно ему следовало распоряжаться на ранчо: его мать вышла замуж за Фрэнка Батлера, поэтому, по мнению Тони, он должен быть здесь таким же хозяином, как и Маккензи. Обиду он демонстрировал постоянно.
