– А что случилось? Почему ты непременно хочешь поговорить с нами обоими? – спросил Отто, как по волшебству оказавшись рядом с женой. В мясистой руке он держал поднос со своими знаменитыми булочками с перцем. – Попробуй, Патрик. Они прямо из духовки. А ты, наверное, голоден, проделав столько миль верхом.
После того как Патрик отведал парочку ароматных булочек, Отто добавил:
– Как приятно видеть тебя снова, mein Freund.[2]
Эльке не могла удержаться от сравнения Патрика со своим мужем. Тяжелый выговор Отто и легкая речь Патрика, его атлетическая фигура и грузное бесформенное тело ее мужа. Именно из-за своей дородности и редких волос Отто казался старше своих сорока двух лет. «Но в мире нет добрее человека, чем мой муж», – твердо напомнила она себе.
Мать учила ее не судить о людях по наружности. Но все-таки отец ее был красивым мужчиной, и, вне всякого сомнения, мать обожала его еще и за это. Эльке унаследовала его рост, его широко расставленные голубые глаза, золотистые волосы. «Если бы родители были сейчас живы, – подумала она с привычной тоской, – я могла бы поделиться с ними своими самыми сокровенными секретами».
Почему-то она была уверена, что они бы ее сейчас поняли. Эльке вспомнила, как в день их похорон гадала, удастся ли ей пережить такую необычайную, такую сильную и разделенную любовь, какую пережили они. Теперь ответ на этот вопрос ей известен. Жестокий каприз судьбы лишил ее возможности надеяться на такое чудо. Если бы Патрик въехал в город месяцем раньше, она бы никогда не вышла за Отто, даже если бы это означало, что ей придется провести всю жизнь старой девой.
Ее печальные размышления прервали грубые выкрики. Джуд и Илай Детвайлеры опять принялись за свое. Обычно они никогда не задирались с теми, кто мог им достойно ответить. Сейчас они приставали к Джону Келлеру, маленькому пожилому человечку.
Джуд вскочил на ноги так резко, что опрокинул стул, и заорал:
– Слушай ты, чертов пожиратель капусты! Ты, я вижу, тупее задницы мула. Сколько раз тебе надо повторять: ниггеры не люди. Понял?
– А не нравятся наши порядки, отправляйся обратно в Германию, откуда приехал, – добавил Илай.
«Вот оно, снова начинается», – подумала Эльке.
Под прилавком у нее всегда было наготове ружье, и она сразу подумала о нем.
Братья были здоровыми бугаями, но Эльке знала, что Джона Келлера не так-то просто запугать.
– Чего это я вдруг должен уезжать? – с достоинством произнес он на удивление твердым голосом. – Что же касается черных, то они такие же Божьи твари, как вы и я.
Детвайлеры вскочили как по команде и, схватив Келлера с обеих сторон, поставили на ноги.
Эльке приставила приклад к плечу. Прикосновение теплого дерева было приятным. Как будто к тебе вернулся старый испытанный друг.
– Эй, приятели! Вы что, собрались пригласить мистера Келлера на танец? Если нет, то вам лучше его отпустить! – выкрикнула она.
Илай глянул в ее сторону.
– Черт побери, сударыня, опять вы за свое ружье. Нельзя и пошутить.
– Но мистер Келлер не разделяет вашего юмора. Да и мне ваши речи не по душе.
– О, прошу прощения, сударыня, я совсем забыл: вы же относитесь к этим безмозглым аболиционистам.[3] – Джуд произнес слово аболиционист как грязное ругательство, а сам, как затравленный хорек, шарил глазами по залу, выискивая единомышленников.
Прежде чем Эльке смогла отреагировать, Патрик пересек зал и небрежно, без всяких видимых усилий, схватив за грудки каждого, встряхнул их как котят.
– Мальчики, вы, я вижу, ищете, с кем бы подраться. Так отправляйтесь в салун, там вам доставят такое удовольствие. А здесь порядочных людей беспокоить не надо.
Роста в Патрике было не меньше чем метр девяносто, да и сложен он был соответствующе. С холодным вниманием он разглядывал Илая и Джуда.
– Но ведь ты такой же южанин, как и мы, – промычал Илай. – Почему ты выступаешь против своих?
– Для таких, как вы, я никогда своим не был и не буду. Не надейтесь. А теперь пошли вон отсюда. – Патрик толкнул их, и они полетели к двери.
– Мы этого не забудем, – почти в унисон прорычали молодцы, поднимаясь на ноги.
– Я тоже. И не вздумайте здесь опять появляться, – отозвалась Эльке.
– С вами все в порядке? – спросил Патрик мистера Келлера.
– В порядке, – ответил тот, оправляя пиджак. – Не понимаю, что это на них нашло.
– Может быть, им не понравился струдель? – задумчиво предположила Эльке, убирая ружье на место.
Как она и ожидала, ее слова вызвали взрыв смеха. Напряжение, возникшее в зале, рассеялось.
Когда она выпрямилась, то увидела, что Патрик уже подошел к прилавку и как-то странно на нее смотрит.
Отто протянул руку Патрику.
– Большое спасибо. Я очень рад, что ты оказался здесь так вовремя. Такие стычки… это очень плохо.
Пока Патрик разбирался с братьями, Эльке, затаив дыхание, любовалась его смелостью. Но только сейчас она осознала, что, унизив их, он нажил в одночасье двух опасных врагов.
– Тебе не следовало вмешиваться. Я могла разобраться с ними сама, – объявила она. – Мне приходилось уже это делать.
Отто посмотрел на нее с обожанием, а затем повернулся к Патрику.
– Моя жена – настоящий воин.
– Твоя жена играет с огнем. Передай ей, что никогда не следует брать в руки оружие, если не намереваешься его использовать.
– Я сама прекрасно знаю, что мне делать.
Странное выражение промелькнуло на лице Патрика, когда он посмотрел на нее. Какая-то смесь раздражения и чего-то еще, чего она не могла определить.
– Мне известно, что твой отец брал тебя с собой на охоту. Но учти и никогда не забывай: людей убивать это не фазанов подстреливать.
Перегнувшись через прилавок, Патрик похлопал Отто по плечу.
– Все в порядке, дружище, успокойся.
Отто все еще был пунцовый, как вишневый пирог, лежавший рядом на блюде. Мягкий, домашний, он всегда пасовал перед грубой силой.
– Ты, кажется, собирался что-то сообщить, прежде чем начался этот переполох. Так что же?
– Я решил съездить домой, в Натчез. Надо успеть до начала войны. Потом это будет невозможным.
Эльке почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. То, что Патрик считает войну неизбежной, уже само по себе было достаточно, но его отъезд… Мысль о том, что он скоро уедет, не укладывалась в ее голове.
Она боялась признаваться даже себе в том, как ждет его ежемесячных визитов, как они важны для нее.
Эльке посмотрела в окно. Ей показалось, что солнце закрыли тучи. Но небо было голубым, как и несколько секунд назад.
– Но ведь до Натчеза далеко, триста миль, не меньше. Тебя не будет очень долго, – вырвалось у нее.
