– Награда? – спросила Каро, подняв глаза.
– Наверное, от Силкоков.
– Почему? Они получили свои кольца.
– Некоторые люди мстительны, но это странно.
Каро, нахмурясь, выпрямилась:
– Эта женщина ненормальная. Она смотрела на меня с такой яростью, а я всего лишь задела их стол. А потом… казалось, она готова собственными руками накинуть петлю мне на шею.
Грандистон погладил ее затылок, поцеловал в лоб.
– Она никогда вас не тронет. Думаю, мне надо вернуться в город.
Каро отпрянула:
– Нет, я не могу!
– Не вы, только я. – Он приложил палец к ее губам. – Слушайте. Вас могут опознать как миссис Хантер, но во мне никто не признает вашего спасителя-оборванца. Мой слуга спрячет мою одежду в стойле. Переодевшись и приведя себя в порядок, я выясню, что происходит. И смогу раздобыть деньги и приличную одежду для вас.
– Но я буду здесь одна, – прошептала Каро, ее взгляд метался.
– Вам ничего не грозит.
– А лисы, барсуки?
– Они боятся вас больше, чем вы – их.
– Люди…
– Мужчины, вы хотели сказать. Ваш… насильник напал в темноте, или вы знали его?
– Знала. Думала, что очень хорошо знала.
Грандистон коснулся ее плеча:
– Я не оставил бы вас, если бы вам грозила какая-нибудь опасность. Сюда никто не придет, темнота скроет вас.
Обхватив колени, Каро сделала еще попытку:
– Я никогда раньше не оставалась одна на улице в темноте.
Это удивило его. Но почему? Леди не выходят вечером без сопровождения.
Это удивило его, потому что Кэт Хантер иногда демонстрировала необычайную независимость. Была в ней какая-то необузданность. Это заставило его усомниться в ее заявлениях о респектабельности, особенно когда она оказалась в его постели. И вот, пожалуйста, она ведет себя как самая респектабельная женщина.
– Бояться нечего, – повторил он.
– Крысы. Этого вы не можете отрицать.
– Они заняты своим делом в подвалах и складах. Дайте мне уйти, Кэт, и завтра вы будете в Йорке.
Она подняла на него глаза, вглядываясь в его черты:
– Вы вернетесь?
Он поцеловал ее.
– Слово чести.
– Что стоит честь язычника?
– В моем случае она стоит земли и небес.
– Тогда идите. – Каро внезапно сжала его руки. – Но будьте осторожнее. Вы, возможно, думаете, что похожи на слугу, но это не так. В вас есть лоск даже в лохмотьях, и ваш акцент смешон.
Он тихо рассмеялся:
– Это моя Кэт.
– Что?
– Кто бы вы ни были, вы могли бы командовать армией, если бы захотели.
– Нет. Не смогла бы.
– Мне лучше знать. – Он поцеловал ее руки и отстранился. – Я уйду ненадолго, и скоро этот день станет лишь дурным воспоминанием.
Он понял, что ждет от нее слов «не все было так плохо» или чего-то в этом роде, но она только кивнула.
– Жаль, что у меня нет пальто, чтобы оставить вам, – сказал он.
– Тогда принесите мне шаль.
– Слушаюсь, мэм. – Он пошел назад вдоль стены.
Каро осталась одна в темноте.
Еще не совсем стемнело. Небо было серое. Поднимавшаяся луна, прорываясь сквозь хмурые тучи, отбрасывающие жуткие тени, придавала округе зловещий вид. Впереди поблескивали огоньки окон, но и они судорожно мерцали за раскачивающимися на ветру деревьями. От холода Каро обхватила себя руками, мечтая, чтобы Грандистон поспешил назад с шалью. Мечтая, чтобы он торопился назад.
Каро знала, что любые животные больше боятся ее, чем она их, но шелест справа заставил ее вздрогнуть. Кто бы это ни был, но существо убежало.
Где-то поблизости плакал ребенок, чуть дальше лаяла собака. Ритмичный лязг, вероятно, доносился из допоздна работавшей кузницы.
Какая-то пара шумно ссорилась. Потом крики затихли. Парочка рассталась в раздражении или дело уладили поцелуем?
Жизнь продолжалась, но не для нее. Каро снова посмотрела на огни, говорившие о домах и людях, обычных людях, живущих обычной жизнью. В нормальных обстоятельствах она могла подойти к дому, постучать и попросить о помощи. Попытайся она сделать это сейчас, в лучшем случае ее прогонят как бродягу. В худшем – ради награды ее схватят и потащат к констеблю как воровку, укравшую кольца.
За ее голову назначена цена! Она преступница, над ней могут учинить любую жестокость. Каро впала в беспокойство, смутно сознавая сгущающуюся вокруг нее тьму. Где Грандистон? Что, если он оставил ее?
«О, тетя Абигейл, вы были бы мной очень недовольны».
Возможно, не тем, что она прикинулась Кэт Хантер, – тетя Абигейл одобряла атакующие действия. И не историей с маленькой воровкой, хотя тетя посмеялась бы над легковерием Каро.
«Негодяи – это негодяи, и воры – это воры, Доркас, а не бедняжки, которые станут честными от доброго слова и ломтя хлеба».
Но тете не понравилось бы, что Каро ждет мужчину, который ее спасет.
«Я больше не могу ничего сделать, – думала она, обращаясь мыслями к душе тети. – У меня нет денег, я выгляжу как бродяжка, за мою поимку назначена награда. Куда я могу пойти?»
Пронзительный звук заставил ее резко открыть глаза.
Дрожа, она вглядывалась в темные тени кустарника и задохнулась, увидев два огонька.
Звук повторился:
Он отдалено походил на вопрос «Как дела?». Кто это ночное существо? Ведьма? Тролль?
Каро отползла назад, шаря по земле рукой в поисках палки, камня, хоть чего-нибудь.
Темная тень двинулась. Каро не сводила с нее глаз, готовая защищаться.
Тень приблизилась, огоньки вспыхнули снова… Кошка! Просто кошка, хотя и темная, как сама ночь. От облегчения Каро всхлипнула.
Мяяяяаауу.
Кошка ткнулась головой в ее руку, словно прося ласки, и Каро погладила ее.
– У тебя, наверное, блохи, но кто я такая, чтобы привередничать? У меня самой, наверное, уже блохи.
Кошка мяукнула, грациозно взобралась ей на колени и свернулась клубком. У Каро никогда не было домашней кошки.
– Тебя тоже выгнали из дома и несправедливо обвинили в преступлениях? За тобой гонятся? – попыталась она погладить пушистую спинку.
Это, конечно, глупо, но когда кошка в ответ издала что-то вроде «ах-ох», Каро прошептала:
– Тетя Абигейл? – Она тряхнула головой. – Я схожу с ума. Ты кошка. Бродячая кошка. И у меня ничего для тебя нет. Ни еды, ни молока.
Кошка положила голову на лапки.
– Я могу дать тебе имя, – говорила Каро, успокаиваясь от звука собственного голоса. – Табби. Мой отец звал тетю Абигейл Абби, хотя я уверена, что она никогда не сворачивалась на чужих коленях. Прекрати, Каро. Разговаривать с собой верный признак безумия.
Она замолчала, но, возможно, убежище для умалишенных станет ее судьбой. Это удовлетворит Грандистона и семью Хилла. И вероятно, даст им возможность взять под свой контроль все ее деньги.
