— Но ведь вы — один из владельцев этой компании, — воскликнул старший, и его поддержали остальные: — Да, да, это так!
— Я сам был обманут, — заявил Франц Зандов. — Только теперь я более подробно ознакомился с землями, совладельцем которых действительно являюсь, и знаю, что они не пригодны для колонизации. Поэтому я не стану заключать с вами никаких договоров, так как намерен развязаться со своими обязательствами и отступиться от всего этого предприятия.
Крестьяне и не представляли себе, какую жертву приносил им их «земляк», какой дорогой ценой было куплено их спасение. Они беспомощно и с отчаянием смотрели на него, пока наконец старший не произнес совершенно потерянно:
— Ну и дела! Мы потратились на такое далекое путешествие и теперь застряли на полпути. Назад возвратиться не можем, вперед двинуться не должны, нас предали и бросили в совершенно чужой стране. Господин Зандов, дайте нам совет! Мы видим, вы желаете нам добра, иначе не поступились бы своей выгодой! Скажите же, что нам делать?
Тяжелый, мучительный вздох вырвался из груди Франца Зандова. Ему предстояло еще многое вынести, но он зашел уже слишком далеко и обязан был довести начатое до конца.
— Отправляйтесь в германское консульство, что в здешнем городе, — произнес он, — и изложите там свое дело. Насколько я знаю, в Нью-Йорке организовалось одно немецкое общество, которое тоже желает колонизировать Запад и находится под особым покровительством наших консульств. Земли этого общества расположены не слишком далеко от той местности, куда вы намеревались отправиться; путь туда тот же. Остальные подробности вы узнаете от консула, ему можете безоговорочно довериться, и он примет в вас живое участие.
Крестьяне просияли.
— Слава богу, по крайней мере это хоть какой-то выход! — воскликнул старший, вздохнув с облегчением. — Мы сейчас же, не теряя ни минуты, отправимся туда. Сердечно благодарны вам, земляк, и вашему брату. Очень хорошо, что вы намерены отступиться от этого мошенничества, ведь хотя вы и не говорите нам прямо, мы видим, как обстоят дела... Да вознаградит вас Господь Бог за то, что вы сделали для нас, наших жен и детей!
Он протянул руку Францу Зандову. Тот пожал ее почти не глядя и машинально произнес какие-то короткие прощальные слова. Зато Густав энергично пожал руки всем троим крестьянам, а затем поднял бешеный трезвон, призывая слугу. Когда тот явился, он приказал проводить немцев в консульство и расстался с ними лишь на пороге дома.
После ухода крестьян Франц Зандов кинулся в кресло, дав волю своим чувствам, он не мог оправиться от шока и был на грани инсульта.
— Господи, папа, да что с тобой? — тревожно воскликнула Фрида, обнимая его, в этот момент вернулся Густав с сияющим лицом и остановил ее:
— Оставь его, Фрида, это пройдет! Ты теперь по праву можешь гордиться своим отцом! Франц, с того самого момента, когда здесь, перед тобой, появились наши земляки, я знал, что в конце концов ты предостережешь их от своей махинации. Но я никак не мог ожидать, что ты порекомендуешь им обратиться к конкурирующей с Дженкинсом фирме, против которой он еще на днях поместил в некоторых продажных нью-йоркских газетах статьи, полные злобы. За это позволь обнять тебя.
Однако Франц Зандов отстранился от объятий брата и прижал к груди свою дочь. С бесконечной печалью в голосе он сказал Фриде:
— Ты не знаешь, дитя, что Густав сделал для тебя и каких жертв стоил твоему отцу последний час! Отныне Дженкинс станет моим непримиримым врагом и постарается уничтожить меня. Я был слишком самонадеян и доверился ему во всем.
— Так оставь здесь все — и поедем вместе в Германию! — воскликнул Густав. — Что за охота тебе подвергаться нападкам этой мерзкой нью-йоркской шайки, выносить их подлости, когда ты можешь спокойно и счастливо жить на своей настоящей родине? Джесси выйдет за меня замуж и фамилия Клиффорд исчезнет, так пусть же прекратит существование и эта фирма. Правда, при ее ликвидации тебе придется понести значительные потери, но для Германии ты будешь все же достаточно богат, а работы там нам хватит с избытком.
— Да что ты мне предлагаешь? — воскликнул Зандов-старший.
— То же самое, что предложил мне ты, вызвав сюда. Посмотри-ка, как просияло лицо Фриды при одной мысли о родине! Конечно, она не покинет своего отца, где бы он ни жил, но здесь она, пожалуй, скончается от тоски по родине.
Густав очень разумно нажал на самую чувствительную клавишу: Франц Зандов испуганно взглянул на Фриду, глаза которой действительно засияли, как только речь зашла о возвращении в Германию, и которая теперь грустно поникла головой.
— Пойдем, Джесси, — сказал Густав, беря под руку невесту. — Оставим их наедине друг с другом! Я должен рассказать тебе все подробно, так как вижу, что ты многого не понимаешь. Кроме того, я хочу поразить тебя своим великодушием. Вчера мне это чрезвычайно понравилось.
Он увлек Джесси за собой, а отец и дочь остались одни.
Фрида не нуждалась ни в каком объяснении, она уже давно догадалась обо всем и, прижавшись к отцу, тихо сказала:
— Уже тогда, когда мы вместе стояли на берегу океана, я знала, что сознательно ты никого не пошлешь на гибель.
Франц Зандов долго с любовью смотрел в темные, как вишни, глаза дочери, сиявшие теперь нежностью и безмерным обожанием. Он впервые вынес ее взгляд без страха и упрека и почувствовал значительное облегчение.
— Нет, дитя мое, — тихо сказал он, — я не мог этого сделать, и теперь будь что будет!
Между тем Густав и Джесси, взявшись за руки, ходили по саду, и их разговор вначале был очень серьезным. Густав рассказал невесте всю историю с махинациями Дженкинса, насколько возможно пощадив своего брата и изобразив его жертвой заблуждения, которое лишь теперь прояснилось. Когда он закончил, Джесси быстро сказала:
— Густав, если и мое состояние вложено в то предприятие, само собой разумеется, мы передадим его твоему брату в неограниченное распоряжение до тех пор, пока он будет считать это нужным.
— Твое состояние здесь совершенно ни при чем, — объяснил Густав. — Каким бы ни был Франц незадачливым коммерсантом, но опекуном он был абсолютно безупречным — его можно считать воплощением добросовестности. Он с полным уважением отнесся к завещанию твоего отца. Ты была и останешься богатой наследницей, Джесси. К сожалению, этот недостаток нельзя изменить, но тем не менее я твердо решил жениться на тебе, и не далее как через месяц.
— Это невозможно! — возразила Джесси. — Надо еще все привести в порядок и подготовить. Ты сам должен признать, что времени осталось слишком мало.
