— Посчитайте, сколько полков стоит за меня. Если надо, они вас всех перережут.
Бояре смолчали, стыдясь собственной трусости. Лишь один посмел встать и напомнить о сыне Петра от француженки. По знаку Екатерины боярина схватили и обезглавили на месте. Остальные, устрашенные этой расправой, тут же избрали Екатерину на царство: императрица, разыграв, как по нотам, свой спектакль, одержала полную победу. Царица наследовала Петру под именем Екатерины I; первым министром при ней стал ее любовник Меншиков.
Максимильена, оставаясь в своих покоях, еще ничего не знала — она стояла в ожидании у окна, смертельно бледная, без слез, и смотрела невидящими глазами на падающий снег. Элиза с Мартиной одели детей и зашили себе в платье все золотые украшения, которые сумели найти. Федор Тартаковский увлек в угол Ли Кана и Грегуара:
— Одному из вас надо ехать к гетману Саратову, чтобы предупредить о том, какая опасность грозит нашему маленькому господину.
Грегуар спросил удивленно, но, как всегда, очень вежливо:
— Отчего вы не хотите сделать это сами, Федор? Вы знаете дорогу, а это неблизкий и опасный путь. Придется пересечь всю Россию, вы же переносите холода лучше нас.
— Не могу. Я поклялся, что никогда не покину крестника гетмана и буду защищать его, пока жив. Я должен остаться здесь. Пусть едет один из вас.
— Тогда поеду я, — заявил Ли Кап.
— А почему не я? — спросил уязвленный Грегуар. — Вы считаете, что я не справлюсь с этим, Ли Кан?
— Почтенная Осмотрительность, ты не сможешь пробраться к гетману. Тебя схватят, ты не скроешь свой акцент. А меня примут не за китайца, а за татарина или за монгола. Кроме того, я молод и ловок, — добавил Ли Кан с широкой улыбкой, — и я умею лгать.
Грегуар что-то недовольно проворчал — он никак не желал смириться с прозвищем Почтенная Осмотрительность.
— Не обижайся, Почтенная Осмотрительность, — продолжал невозмутимый Ли Кан, — мы все очень дорожим твоим опытом, поэтому ты понадобишься Улыбке Лета и Майскому Цветку.
Грегуар заметно воспрял духом.
— Конечно, я понадоблюсь госпоже графине.
Федор повернулся к Ли Кану:
— Поговорили — и будет! Решено — едешь ты, Ли Кан. Постарайся незаметно выбраться из дворца. Не знаю, как это сделать, но ты что-нибудь придумаешь.
— Это мое дело, — с улыбкой подтвердил Ли Кан, — не беспокойся, Острый Клинок, я выберусь, но что дальше?
Федор взглянул на Ли Кана оценивающе. Да, именно этот чертов китаец с раскосыми умными глазами… пожалуй, только ему под силу справиться с таким делом.
— Выйдешь из Петербурга через южные ворота и зайдешь в крайний кабак с правой стороны дороги. Называется он «Серебряная шпага». Там спросишь Марину-Хромушу, хозяйку заведения, и скажешь ей пароль — «Украина и Романов». Хромуша даст тебе лошадь и еды на первые несколько дней. Из Царского Села поскачешь к Великому Новгороду и Твери, Москву объезжай стороной. Затем направишься в Тулу, оттуда в Курск, а там уже будет Киев. Когда окажешься на Украине, можешь уже ничего не бояться. Спросишь, где лагерь гетмана Саратова. Тебе достаточно будет произнести «Украина и Романов» — он поймет, что малыш в опасности. Гетман сам решит, что делать. В каждом городе заезжай в крайний кабак с правой стороны — там тебя будет ждать свежая лошадь, только не забудь сказать хозяину пароль. Ты все запомнил, Ли Кан?
— Я ничего не упустил, Острый Клинок. Суди сам: южные ворота, Марина-Хромуша, Царское Село, Новгород, Тверь, затем Тула в объезд Москвы, наконец, Киев. Я спрашиваю, где гетман, и говорю ему «Украина и Романов». Что скажешь? — с горделивой улыбкой произнес китаец.
— Ну, поезжай! В дороге не останавливайся, не спи, скачи во весь опор и обязательно найди гетмана, Ли Кан.
Ли Кан засмеялся и сказал:
— До скорой встречи, друзья.
Надвинув шапку поглубже и запахнув шубу, он взял свой длинный кинжал и бесшумно выскользнул из комнаты. Федор с Грегуаром подбежали к окну, чтобы посмотреть, удалось ли китайцу выйти из дворца. Они увидели, как тот присоединился к одному из полков, вопя гораздо громче других:
— Да здравствует наша добрая царица!
Охрана, не усомнившись в его преданности Екатерине, разрешила ему пройти, и вскоре он уже затерялся в толпе, окружившей Петергоф. Федор и Грегуар удовлетворенно переглянулись.
— Крепитесь, Максимильена.
Максимильена смотрела на Ромодановского отсутствующим взглядом, и князь испугался.
— Он умер с вашим именем на устах, но указ не успел подписать. Друг мой, вам надо спасаться бегством. Я пришел помочь вам.
Максимильена не двигалась, оцепенев от горя. Ее любимый не мог умереть — он был так силен, так полон жизни! Она не замечала ничего вокруг и с трудом понимала, о чем говорит ей Ромодановский.
— Пойдемте, Максимильена, — сказал князь, беря ее за руку.
Она покорно двинулась за ним, бесчувственная и словно мертвая. Флорис подбежал к князю:
— Ромо, от нас с Адрианом все скрывают! Что случилось?
Ромодановский посмотрел на Флориса, на его кудрявую голову, на черные глаза с зеленым отливом, так похожие на глаза умершего царя, и едва не зарыдал в голос — настолько поразительным было сходство мальчика с отцом. Он чуть было не ответил: «твой папа умер, молись за него». Но вовремя вспомнил, что Флорис ничего не знает.
— Ваш друг барон Михайлов, дети мои, покинул нас навсегда.
— Он уехал? Но почему? — спросил Адриан.
Князь не нашел в себе силы ответить на этот детский вопрос.
— Вам тоже придется уехать, может быть, когда-нибудь вы с ним и встретитесь, — добавил он, понизив голос.
Дети кинулись к матери.
— Скорее, мама, мы поедем за Петрушкой.
Максимильена подняла на них свои большие безжизненные глаза. Дверь распахнулась, и появившийся на пороге князь Александр Меншиков с первого взгляда понял, что здесь происходит.
— Вижу, вы собрались в дорогу, госпожа графиня?
— Меншиков, это касается только меня, — вмешался Ромодановский, — мне поручено отвезти графиню в Дубино.
— Значит, в Дубино? — насмешливо бросил Меншиков. Затем, сменив тон, он добавил жестко и сухо: — Князь Ромодановский, если вы дорожите своей головой, вам придется подчиниться. Мне приказано препроводить графиню де Вильнев-Карамей со всем ее семейством и слугами в Петропавловскую крепость.
Максимильена, казалось, не слышала; князь, сжав кулаки, заглянул в приоткрытую дверь. В коридоре толпились солдаты, и он понял, что в данный момент сопротивляться бесполезно. Жестом остановив Федора, который уже схватился за кинжал, он вежливо произнес, обращаясь к Меншикову:
— Я ничего не знал о решении нашей возлюбленной царицы. Воля ее для меня священна. Предоставляю вам полную свободу действий, дорогой князь.
