— Я ничего не знал о решении нашей возлюбленной царицы. Воля ее для меня священна. Предоставляю вам полную свободу действий, дорогой князь.
И Ромодановский вышел из комнаты, а Меншиков озадаченно глядел ему вслед.
Две кареты с опущенными занавесками ожидали пленников у потайной двери дворца. Когда все расселись, Меншиков занял место рядом с Максимильеной, дав солдатам знак окружить оба экипажа.
— Как видите, мадам, все меняется. Вряд ли вы теперь заговорите со мной в прежнем тоне.
Холодная, как лед, Максимильена, даже не слышала, что сказал ей Меншиков. Все чувства ее умерли, она сознавала только одно: Пьер… Пьер умер.
Меншиков искоса взглянул на нее.
— Советую вам быть полюбезнее со мной. Императрица ни в чем мне не отказывает. Она приказала арестовать вас, и вам, равно как вашему сыну, конечно, грозит смерть. Но… если вы будете вести себя разумно, я, быть может, смогу добиться, чтобы дело ограничилось вашим изгнанием.
Говоря это, он смотрел на нее. Его всегда влекло к этой женщине, и ему было приятно чувствовать, что отныне он распоряжается ее судьбой.
— Станьте моей, — прошептал он. — Царь умер и не воскреснет! Мы с вами могли бы развлечься. Толстуха об этом не узнает, а я сделаю все, чтобы спасти вас.
Максимильена вдруг очнулась от своего оцепенения.
— Что вы сказали? — проговорила она еле слышно.
Меншиков счел это за кокетливый призыв продолжать. Он придвинулся к Максимильене и произнес, хихикая:
— Я предложил вам стать моей любовницей… Если вы согласитесь, все уладится.
Максимильена наконец поняла. Этот мерзавец хотел сделать ее своей любовницей и твердил, что ее любимый умер.
— Нет! — с криком отшатнулась она. — Я вас ненавижу. Пьер жив!
И она вцепилась Меншикову в лицо, исцарапав ему всю щеку. Князь, взвыв, схватил ее за руки.
— Гадина! — произнес он сквозь зубы. — Я мог бы вас спасти, но теперь вас закуют в цепи и бросят в темницу. Вам отрубят голову, а ублюдка вашего задушат.
Максимильена плюнула ему в глаза и лишилась чувств, представив себе эту ужасную картину — задушенного Флориса.
— Руки прочь, негодяи! — закричала Элиза стражникам, которым было поручено заковать пленников.
— Молчи, женщина, — тихо сказал Федор, — кричать бесполезно.
Флорис спросил шепотом:
— Где мама?
— Не знаю, сокровище мое, нас разлучили, но ты не бойся, старая Элиза с тобой.
Флорис гордо вскинул голову.
— Я не боюсь, и Адриан тоже. Но чего хотят эти люди, которые надели на нас цепи?
Элиза не смогла ответить. По знаку капитана Бутурлина, назначенного охранять их, мальчиков и слуг отвели в каземат. Мартина и Блезуа рыдали в объятиях друг друга, давая клятву, что поженятся, если сумеют выбраться отсюда живыми и если вернутся когда-нибудь в прекрасный замок Мортфонтен возле Санлиса. Грегуар старался во всем подражать Федору — оба хранили зловещее молчание, с презрением встречая насмешки солдат, подкупленных новой императрицей. Только Элиза не уставала поносить их, и охранники прекрасно понимали смысл ее слов, хоть она и изъяснялась по-французски.
— Грязные русские бандиты, вы даже говорить по-человечески не умеете! Дикари, и дикарями останетесь! Заковать в цепи таких честных людей, как мы, это неслыханно! Вы еще за это расплатитесь!
Под вопли старой няньки тяжелая дверь темницы захлопнулась, и несчастные узники переглянулись в отчаянии. Все произошло так быстро, что они еще не вполне осознали происшедшее. Они надеялись увидеть в крепости Максимильену, но ее нигде не было видно. Кузнец Надов вместе со своими помощниками заковал им руки и ноги в железные кольца, соединенные между собой толстой цепью. Надов, который был, в сущности, добрым человеком, на секунду заколебался, увидев маленьких мальчиков, но приказ капитана Бутурлина не подлежал обсуждению. Адриан и Флорис не проронили ни слова, ни единой слезинки во время этой унизительной процедуры, и стражники отвели глаза. Эти грубые люди, служившие в крепости, где пытка была самым обычным делом, не смогли вынести взгляда детей, закованных в наручники.
Каземат оказался довольно просторным, темным и сырым. Кроватей здесь не было — на пол бросили охапку соломы. Удрученные пленники бессильно опустились на земляной пол. Только Федор стал обходить камеру и выстукивать стены, прислушиваясь к звуку. Флорис и Адриан с интересом наблюдали за ним, хотя и не могли понять, чего он добивается.
— Тут все глухо, — сказал Федор, — стены толщиной в восемь футов! Даже и пытаться нечего.
— А ты хотел пробить дыру, чтобы мы могли найти маму? — спросил Флорис.
— Это было бы здорово, — промолвил Адриан и сердито посмотрел на Элизу, которая причитала:
— Увы мне! О Господи, Иисус милосердный, Мария, Иосиф, я всегда была доброй христианкой, Святая Дева, молись за нас и помоги нам в несчастье нашем…
Флорис нетерпеливо пожал плечами — к чему прерывать такой интересный мужской разговор!
— Элиза, перестань стонать и постарайся что-нибудь придумать. Нам нужно найти маму. Почему бы нам не известить Петрушку, что мы в тюрьме? Он нас спасет.
— Правда, царь, говорят, в отъезде, — добавил Адриан, — но ради нас он вернется. Что скажешь, Федор?
Федор и Грегуар в изумлении переглянулись: детям было известно, что Петрушка и царь — это одно и то же лицо, однако они явно не подозревали о его смерти. Ошеломленные Мартина и Блезуа перестали рыдать. Флорис с Адрианом почувствовали вдруг, что сами они и их слова имеют какое-то особое значение для этих преданных, но растерянных людей. До сих пор жизнь Флориса и Адриана протекала безмятежно, без всяких потрясений — они находились под защитой мамы, Петрушки и Ромо. Они шалили, дрались, играли, но все это осталось в прошлом: теперь, разлученные с Максимильеной, они ощутили свою ответственность и поэтому не плакали, хотя для детей в их возрасте это было бы вполне естественным. Они были хозяевами: именно им надлежало отдавать распоряжения, чтобы отыскать мать и выбраться из этого ужасного места… а потом, потом будет видно! Этот день стал для них переломным, оказав влияние на всю их жизнь.
Сквозь узкую бойницу, забранную двумя толстыми прутьями, в камеру проникал тусклый свет. Флорис взглянул на нее и обратился к брату, не обращая внимания на почтительно внимавших слуг:
— Надо посмотреть, что там.
Адриан важно кивнул. Его приводило в восторг это приключение, и он находил, что братишка держится здорово, невзирая на свой возраст.
— Федор, — властно произнес Адриан, — ты можешь подсадить меня? Я хочу посмотреть, что там.
— Нет, нет! — Вскричал Флорис. — Это моя идея, я и полезу!
