Оставшись наедине с военачальником, Соломон обратился к нему.
— Брат, почему ты никак не можешь найти общий язык с Садоком?
Мариадон, немного успокоившись, ответил:
— Как я вижу, левиты держат его в полном неведении, если он продолжает так ревностно отстаивать свою точку зрения.
— Ты же знаешь этих жрецов, с ними сложно найти общий язык, и знаниями они делятся крайне скупо. Они до сих пор считают себя высшим сословием, живут в нашем царстве по своим законам, получая десятую часть от всех налогов и проводят службы в храме только по большим праздникам. А на коэнов, к коим относится первосвященник Садок, смотрят свысока, давая выполнять самую рутинную работу, молитвы и общение с людьми. Я как-то пытался сам поговорить с Садоком на тему религии и истории, но он ничего не желает слушать. Он искренне верует в религию отцов. С одной стороны это хорошо, слепой верой он заражает простой народ.
— Соломон, я никак не могу понять, почему ты отходишь от заветов отца. Почему ты не желаешь утвердить в царстве общество, где все будут равны и свободны. Урушалем, по его задумке, должен был стать столицей нового мира, чтобы люди, увидев, как хорошо в твоем царстве живет простой народ, тоже захотели построить во всех уголках земли такое же справедливое общество, для этого он даже перевез сюда Ковчег Завета. Мы должны для всех людей стать той искрой, что сделает наш мир, пребывающий во мраке, светлее. А впоследствии эта искра должна дать свет и надежду всем людям на земле. На тебя он возложил важную миссию, ты должен возглавить мировое освобождение, стать избавителем человечества от зла и несправедливости. По крайней мере, в это верил отец.
Царь молчал.
— Но вместо этого ты принялся распространять религию единобожья, чтобы иметь безграничную власть над простым народом в Урушалеме.
Государь знал о том, что именно с этой целью отец ему передал трон, желая, чтобы в Урушалеме правил мудрый и справедливый владыка, что сможет перебороть в себе гордыню и приблизит золотой век равенства и благоденствия, о коем говорилось в предании Моисея. Но, попавший в сети тщеславия Соломон не желал более следовать наставлениям отца и все больше склонялся к позиции Садока, говорившего о его богоизбранности и великой миссии, распространении религии о едином боге на весь мир. Не желая портить отношения, с Мариадоном, властитель произнес:
— Мариадон, я ничего не забыл. Религия дает полное повиновение, она поможет мне сплотить этот народ вокруг себя, а затем, используя религию в своих целях, я смогу привести их и весь мир к идеям равенства и справедливости. Задумайся на секунду, что случится, если этим земледельцам дать сейчас свободу? Они попросту взбунтуются против меня и свергнут. Ты пойми, что подавляющее большинство не умеет читать и писать, их развитие на самом примитивном уровне. Как они воспримут это учение о свободе, равенстве и братстве?
— Может, и так, но это не значит, что нужно пользоваться их непросвещенностью и навязывать поклонение богу, делая из них рабов. Это не то, чего хотел отец, который являлся последователем Моисея и хранителем тайного имени.
— Я верен клятве отцу и знаю о своем предназначении, но народ пока не готов. Всему свое время, а ты хочешь летом объявить зиму, как это возможно? Нужно дождаться подходящего момента, поэтому я и хочу распространить это упрощенное учение, записанное мудрецами в пять книг, чтобы подготовить этих простолюдинов и земледельцев к более высокому учению. Ты же читал его и не мог не заметить, что в тайной форме там сохранилось учение о свободе.
— Да, там зашифровано истинное учение Моисея. Но религия, целью коей разделить людей, а не объединить их, истолкует его по-своему. Следуя наставлением отца, в Урушалеме ты должен воздвигнуть храм истиной веры, свободы и равенства, а не храм поклонения одному богу. Этот храм с хранящимся в нем ковчегом должен был стать символом свободы и справедливости для всех людей мира, царством, где все будут равны и свободны. Разве не так, брат? — вопросил военачальник, после чего продолжил: — А что получилось? Ты окружил себя фанатично преданными религии коэнами и праздными льстецами, готовыми за щедрые дары без устали воспевать твое величие.
Выслушав военачальника, Соломон произнес:
— Эти льстецы, как ты выразился, сделали меня известным во всех уделах. Нет уголка земли, где люди не знают обо мне и моем процветающем государстве. Разве не об этом мечтал отец? А что касается преданных религии коэнов, то они обеспечивают мне всяческую власть, народ подчиняется мне беспрекословно.
— Но замысел был совсем другим, купцы со всех земель должны были прибывать сюда и, увидев справедливое царство, где все равны и свободны, с восторгом рассказывать об этом во всех уголках земли. А сейчас они только говорят о твоем роскошном дворце, богатстве и гареме.
— Заметь брат, они также говорят о моей мудрости, справедливости и о том, что я сделал Урушалем самым сильным и богатым царством в мире. Мы заставили во всех уголках земли говорить о нашем могуществе. И если постепенно мы обучим людей в моем царстве грамоте, то уже через десять, двадцать или тридцать лет сможем объявить о всеобщем равенстве, после чего и цари во всем мире последуют нашему примеру.
— Соломон, если ты не сделаешь этого сейчас, то не сделаешь никогда, поскольку с годами с властью расставаться все труднее.
— Дорогой брат, как ты себе это представляешь? Через неделю или месяц я объявлю о всеобщей свободе, и равным со мной по статусу станет земледелец, не умеющий читать и писать? Люди не готовы, уверяю тебя, они и сами этого не захотят, поскольку все их интересы — поесть, выпить и иметь крышу над головой. Они восстанут против меня, как тогда в пустыне против Моисея, желающего дать им свободу, и потребуют вернуть все обратно.
Отмечая разумность аргументов, Мариадон молчал.
— Я убежден, и отец, и ты торопите события. Садок прав, люди хотят видеть во мне единого правителя, наместника бога на земле, и поэтому время еще не пришло.
— Соломон, ты сам не поймешь, как станешь заложником власти и религии. Вспомни, в начале твоего восхождения на престол они занимали более нейтральную позицию, но год от года их доминирующая роль в царстве все возрастает. С постройкой храма они будут все больше вмешиваться в государственные дела и практически диктовать тебе свои ценности и волю.
Царь задумался. Стремясь привести весомые аргументы правильности принимаемых решений, Соломон сказал:
— Мариадон, в религии есть много положительного, жаль, что ты этого не понимаешь. Вспомни сколько времени и сил заняло у отца объединить двенадцать колен этого народа в одно царство, вспомни постоянные восстания. Но как только мы начали насаждать религию, убедили всех повиноваться одному богу и царю, его наместнику на земле, то все эти двенадцать колен, среди которых я и разделил наше царство, без единого сражения стали повиноваться мне.
