— Кажется, Генри развлекает своих друзей.
— Я говорил вам, что Уинстон жаден до грубых удовольствий, но, признаться, не думал, что вы сразу с этим столкнетесь. — Чарльз нахмурился, глядя на нее. — Мария, вы вовсе не обязаны туда заходить.
И хотя ей очень хотелось убежать, Мария твердо заявила:
— Я хочу войти. Я должна все увидеть. Выпрямив спину и разгладив юбки, она приняла предложенную Чарльзом руку, и они поднялись к дому. Когда Чарльз распахнул дверь, несколько человек попятились назад, увидев его высокую фигуру с властной осанкой. Тогда он переступил порог, а за ним и Мария.
Зрелище, представшее их взглядам, настолько противоречило представлениям Марии о жизни, что она застыла от ужаса и брезгливости, глядя на это безобразие. Многочисленные участники вечеринки, женщины наравне с мужчинами, предавались разнузданному кутежу за столом, уставленным бутылками с горячительными напитками. Диваны были заняты бесстыдно обнимающимися парочками. Напудренные, источающие крепкий запах духов леди были одеты по последней моде в платья с глубоким декольте и расстегнутым корсажем, открывающим грудь жадным, похотливым взглядам мужчин.
Чарльз оглядел зал и горько пожалел, что привез сюда Марию. Торжествующая в этом доме развращенность человеческой натуры устраняла все социальные различия, низводя родовитого дворянина до уровня самого жалкого уборщика улицы, приравнивая знатную леди к положению дешевой проститутки. Было абсолютно ясно, что, вынужденный покинуть Индию, Генри Уинстон не утратил пристрастия к порочным наслаждениям.
Все присутствующие были уже достаточно пьяны и одержимы первобытным вожделением. Разговоры, грубый хохот мужчин и визгливый смех женщин были полны сексуального подтекста, в укромных уголках этого распаленного похотью дома на Стрэнде люди совокуплялись, подобно животным.
Мария перевела ошеломленный взгляд на пронзительно взвизгивающую женщину с пышными формами, бесстыдно ласкающую толстого мужчину со сбившимся набок тщательно завитым париком. Полные груди женщины едва прикрывал тесный корсаж, ее белокурые волосы были уложены в высокую прическу, соответствующую пышным юбкам. Мария содрогнулась, увидев, как толстые пальцы мужчины жадно шарят по ее телу.
Внезапно увидев вновь прибывших гостей, выделяющихся на фоне ярких крикливых нарядов своим строгим черным одеянием, мужчина небрежно оттолкнул партнершу, с трудом встал на ноги и, распихивая завсегдатаев вечеринки объемистой тушей и локтями, стал пробираться к дверям.
Чарльз искоса взглянул на Марию, не проронившую ни слова с того момента, как оказалась в этом логовище разврата. На смертельно побледневшем лице глаза ее с застывшим в них выражением недоверчивого ужаса казались громадными.
— Я вас предупреждал, — сочувственно сказал он и замер, с суровым презрением глядя на приближающегося к ним человека.
— Да, сожалею, что не послушалась вашего совета, — безжизненно, будто механически, отвечала она.
— Осборн! Как же я рад, что вы вернулись, что эти проклятые французы вас не сцапали! — загремел мощный бас.
Мария обернулась на голос и увидела мужчину, который несколько минут назад развлекался с пышной блондинкой. Передернувшись от отвращения, она инстинктивно встала ближе к Чарльзу.
— Да, Уинстон, как видите, мне удалось уйти невредимым.
Тот перевел подернутый мутной пленкой взгляд на Марию:
— А это у нас кто, позвольте спросить?
— Мисс Мария Монктон. — Чарльз взял Марию за руку и слегка потянул вперед. — Мария, это ваш жених. Вы не узнаете его?
Мария не видела в этом человеке ничего напоминающего прежнего Генри Уинстона. Она понимала, что за прошедшие годы он не мог не измениться, наверняка постарел, возможно, располнел. Но этот человек, распространяющий вокруг себя пары спиртного, заплывший жиром, с отечным багровым лицом, глазами навыкате и толстыми, отвислыми губами, который протягивал ей громадную толстую лапу, заставил ее в ужасе отпрянуть, будто от укуса, и чуть не вцепиться в рукав Чарльза.
Генри шагнул к Марии, чтобы рассмотреть женщину, которая должна была принести ему огромное состояние. Хотя ее изящное и хрупкое телосложение не отвечает его вкусу, но мордашка у нее симпатичная, решил он и одобрительно кивнул. День их свадьбы станет вершиной его триумфа. Оглушительно расхохотавшись, он повернулся и сделал широкий жест, охватывая присутствующих, которые явно находили эту сцену чрезвычайно интересной и забавной.
— Леди и джентльмены, позвольте представить вам мою будущую жену — богатую и, как видите, настоящую красавицу, так что мне дважды повезло! Предлагаю выпить за ее здоровье, но только самого лучшего шампанского!
В ответ раздался нестройный хор шумных поздравлений и хохот.
— Я намерен достать специальную лицензию, чтобы мы могли пожениться уже послезавтра. — Он низко склонился, почти касаясь толстыми губами уха Марии и обдавая ее сильным запахом алкоголя. — Достаточно времени, чтобы узнать друг друга, верно, Мария? — Он засмеялся и, обхватив толстой ручищей ее тоненькую талию, крепко стиснул, не обращая внимания на Чарльза, чье лицо превратилось в застывшую маску.
Придя в необыкновенное возбуждение от радости, что скоро разбогатеет, поздравляя себя с тем, как ловко он одурачил отца девушки, Генри оставил их и пошел распорядиться, чтобы открыли бутылки с шампанским.
— Вы видите, вам нельзя здесь оставаться, — прошептал Чарльз, потихоньку отведя ее в сторону и загородив от любопытных, оценивающих взглядов гостей Генри.
От отчаяния глаза Марии подернулись слезами. Все происходящее казалось ей каким-то страшным сном.
— Да, это просто невозможно. — Лицо ее исказилось, как у ребенка, готового заплакать. — Здесь просто страшно. Прошу вас, Чарльз, не оставляйте меня с ним одну…
Голос ее пресекся, и она отвернула голову беспомощным движением, которое говорило выразительнее слов.
В течение мгновения, за которое по ее щеке успела скатиться слезинка, Чарльз пребывал в нерешительности. Затем он схватил ее за плечи и повернул к себе лицом. Увидев ее залитые слезами щеки и несчастные глаза, он заговорил с болью и жесткостью, которых сам от себя не ожидал:
— Я бы никогда этого не сделал. Наедине с ним! Вы можете себе представить, чтобы он протянул к вам свои грязные лапы?! Разве вы не видите, что, если бы вам пришлось здесь остаться, ваше положение стало бы ужасным, невыносимым!
— Чарльз, все, что вы говорили, было правдой, теперь я это вижу! Я никогда не считала себя малодушной и не отказалась бы от своих обязательств, какой бы неприятной и опасной ни оказалась ситуация, но стать женой Генри я просто не могу, не в состоянии! И если бы отец знал о его истинном характере, он сразу указал бы ему на дверь. Ваши отзывы о нем полностью подтвердились. Я… Он вызывает во мне отвращение!
