— И тут на сцене появился некто Престон Лумис, — добавил Шерри, которого этим утром уже ввели в курс дела.
— Лумис, говоришь? Кажется, я слышал это имя, — сказал Найтингейл. — В прошлом году где-то встретился с этим типом. Он показался мне достаточно приятным джентльменом.
— Не сомневаюсь, — процедил Ройал, сжимая зубы.
— На самом деле Лумис — аферист, которого по-настоящему зовут Дик Флинн, — пояснил Шерри. — По сути, он выцедил из старого герцога все до капли и теперь благоденствует на деньги Ройала прямо здесь, в столице.
Джонатан нахмурился.
— Кажется, я тоже с ним встречался. Любезный такой тип, очаровывает немолодых особ.
Ройал кивнул:
— И похоже, его обаяния хватило на то, чтобы убедить моего отца вкладывать деньги в сомнительные предприятия.
— Проще говоря, беднягу облапошили, — добавил Шерри. — Одно дело, когда человек принимает финансовые решения, которые оказываются неудачными, и совсем другое — когда кто-то пользуется слабостью больного старика, который просто не способен к нормальным суждениям.
— Мы все относились к твоему отцу с симпатией и уважением, Ройал, — сказал Квент. — Лумиса надо заставить заплатить за то, что он сделал.
— К сожалению, убедительных доказательств нет, — ответил Ройал. — У нас есть только слухи и косвенные свидетельства, а не документы, которые можно было бы представить властям.
— А это значит, что нам надо разобраться с этим человеком самостоятельно, — заключил Шерри.
Сент-Майлз подался вперед:
— И тут возникает вопрос: почему ты созвал нас сюда? Чем мы можем тебе помочь?
Ройал обвел друзей взглядом:
— Как я уже сказал, мы не можем обратиться в полицию, но, похоже, я придумал способ вернуть хотя бы часть денег, которые Лумис украл у отца.
Квент выпрямился. Его лицо было даже более серьезным, чем обычно.
Сент-Майлз радостно потер руки:
— Какая прелесть! Сэвидж будет спасен от скуки!
Джонатан выгнул темную бровь и покосился на Ройала.
— Должен признать, что это звучит интригующе. Какую роль ты нам всем отводишь?
— По правде говоря, пока точно не знаю. Но должен предупредить вас, что это может оказаться опасно. Судя по слухам, Лумис не остановится перед убийством. И всегда остается шанс, что нас разоблачат, и тогда наши репутации пострадают.
Сэвидж фыркнул:
— Для меня это уже не проблема.
— Я участвую, — заявил Сент-Майлз. — Мне не помешает немного поразвлечься.
— Никто не хочет отказаться? — поинтересовался Шерри.
Никто из друзей не сказал ни слова.
Ройал снова обвел взглядом собравшихся: на всех лицах была написана решимость.
— Ну что ж, хорошо. Я буду держать вас в курсе дела. Через неделю я буду знать больше и смогу сказать вам, что именно мне нужно.
Все гребцы расслабились. Шерри отправился заказать всем бренди, и разговор перешел на менее серьезные темы.
Сцена была подготовлена. Актеры собраны. Ройал с нетерпением ждал начала спектакля.
Лили сидела рядом с дядей в отдельном кабинете постоялого двора «Красный петух». Чарлз Синклер сидел напротив них, и львиная грива его седых волос серебром поблескивала в свете свечи. Ройал должен был прийти с минуты на минуту. Лили гадала, что он скажет, когда увидит, как она одета: в яркие шелковые юбки, едва доходившие до щиколоток, блестящие позолоченные украшения и пышный черный парик.
Скорее всего он будет недоволен.
Он не хотел, чтобы она участвовала в этом предприятии, а сегодня ему станет ясно, какую роль ей придется сыграть.
— А вот и он.
Синклер и ее дядя встали, чтобы поздороваться с герцогом. Поприветствовав Ройала, Синклер и дядя Джек снова сели за стол. Секунду Ройал продолжал стоять: его взгляд был прикован к Лили. А потом он сообразил, что к чему, узнал ее — и шумно выдохнул.
— Боже правый! Не могу поверить, что это вы! Я вас вообще бы не узнал, если б не ожидал здесь увидеть.
Джек громко хохотнул:
— Она может играть не меньше дюжины разных ролей! У этой девочки настоящий актерский талант.
— Лучше бы она делала шляпки, — с мрачным видом сказал Ройал, усаживаясь напротив Лили.
— Этим она и займется, — отозвался Джек, — как только мы все закончим. Лили не из тех, кто отступает.
Да, она всегда доводила мошенничество до конца. Им нужно было на что-то жить, а именно так ее дядя зарабатывал те скудные средства, которые у них имелись. Конечно, они никогда не замахивались на что-то крупное.
— И каков же план? — спросил Ройал.
Отвечать начал Чарлз Синклер:
— Прежде чем мы перейдем к этому, вам надо кое-что узнать про нашего подопечного.
— Вы говорите о Лумисе?
— Совершенно верно. На первый взгляд Престон Лумис кажется довольно скучным парнем. Он играет на деньги, однако умеренно. Ему нравится делать ставки на бегах и боях, но опять-таки они не слишком большие. Он пьет — хотя не чрезмерно.
— Просто святой какой-то, — проворчал Джек.
— А как насчет женщин? — поинтересовался Ройал.
— Он не евнух. Ему нравятся женщины, особенно красивые, но он ни с одной не сближается. У него никогда не было любовницы.
— Не похоже, чтобы он был мотом, — сказал Ройал. — Скорее всего у него осталась хотя бы часть тех денег, которые он украл у моего отца.
— Почти все они целы, насколько я смог выяснить. Как я уже сказал, Лумис довольно скучный. А вот Дик Флинн — личность очень любопытная. — Синклер улыбнулся, явно получая удовольствие от изложения собранных им сведений. — Как вы, возможно, знаете, ваша светлость, мать Флинна была шлюхой, но это было не основным ее занятием. Она зарабатывала деньги, гадая по руке и на картах таро, чему ее научила старуха цыганка, которую звали мадам Медела. Эта цыганка жила в районе Хей-маркета, и мать Флинна сама ходила туда гадать — и всегда брала с собой сына.
Ройал бросил быстрый взгляд на Лили, на этот раз обращая особое внимание на ее цыганский костюм и парик из прямых черных волос, которые падали ей на плечи.
— Насколько я понимаю, его прошлое как-то связано с тем, что вы придумали.
— Совершенно верно. Видите ли, после смерти его матери Флинн продолжал навещать старуху цыганку, спрашивая советы по личным вопросам, а часто и по вопросам, связанным с деньгами. Он приходил в ее дом и после того, как превратился в Престона Лумиса.
— Она до сих пор жива? — спросил Джек.
Синклер покачал головой.
— Она умерла несколько лет назад. Оказывается, Лумис до сих пор горюет об ее уходе.
