— Этим изменником движет жажда крови, грабежа и насилия, — произнес Эрик тоном, который ясно говорил о том, что все, касающееся этого рыцаря, ему глубоко отвратительно.
— К несчастью, это отродье дьявола дерется, как архангел из святого воинства, — заметил Свен.
— А раненый, может быть, успел рассмотреть изменника? — спросил Доминик.
Свен пожал плечами.
— Успел, да что толку? Он помнит только, как с лошади свалился. Послушать этого беднягу, так тот рыцарь прямо великан, и глаза его горят дьявольским огнем, и…
— И красны, как раскаленные угли, — насмешливо добавил Доминик.
— Что? — переспросил Свен.
— Его глаза.
— Нет, они у него голубые.
Доминик тяжело вздохнул.
— По крайней мере это хоть не Саймон и не Эрик, — невесело усмехнулся он. — Нам остается подозревать всего лишь сотню-другую голубоглазых воинов.
— У нас нет времени на раздумья, — сказал Эрик. — Мой сокол заметил неизвестных рыцарей к западу от Стоунринга.
— К западу? — Доминик резко вскочил на ноги. — Ты уверен?
— Да, — ответил Эрик. — Поэтому мы и поспешили вернуться. Нам нужны оружие и боевые кони.
— Проклятие! — прорычал Доминик, бросаясь по направлению к оружейной. — Саймон и Ариана охотятся на куропаток у западных границ Стоунринга!
— Кто еще с ними? — крикнул ему Эрик.
— Никого, даже оруженосца!
Свен и Эрик переглянулись и, не спрашивая больше ни о чем, устремились вслед Волку Глендруидов.
Яркие осенние листья медленно плыли по серо-стальному заливу к далекому морю. Пожелтевшую траву слегка шевелил набежавший ветерок, и головки цветов с коробочками семян тяжело клонились к земле. Ветви дубов, буков и рябин трепетали от невидимых потоков воздуха, теряя листву. Ветер гнал клочья оборванных облаков с вершин далеких гор. В просветах между облаками синело небо, чистое, как лазурит из сарацинских земель.
Солнце посылало на землю последние теплые лучи. Оно сияло в высоком небе, подобно раскаленному золотому диску, ослепляя своей ангельской чистотой.
При ярком свете осеннего дня Саймон незаметно разглядывал свою жену. Ариана легко и грациозно сидела на своей лошадке, и это напомнило Саймону об их тяжелом переезде из Блэкторна в Стоунринг. Ее платье — подарок Посвященных — оказалось на диво подходящим для верховой езды. Оно не развевалось на ветру и не стесняло движений.
Если бы это не была просто ткань, Саймон подумал бы, что платье «хорошо себя ведет».
Ткань все сильнее притягивала взгляд Саймона. Чем дольше он смотрел на нее, тем больше ему казалось, что он видит какой-то… рисунок, вплетенный в ее нити.
«Женщина.
Волосы ее чернее ночи, голова запрокинута назад, темные локоны разметались по плечам, тело замерло в сладострастной муке».
Саймон издал удивленное восклицание, пытаясь поближе рассмотреть неуловимое видение.
«Ее губы шепчут чье-то имя, умоляя разделить ее страсть».
Внезапно складки платья шевельнул ветер, и голова женщины обернулась к Саймону — на него глянули сверкающие аметистовые глаза.
«Ариана!»
Платье затрепетало, и Саймону полностью открылась вытканная картина.
«Чей-то силуэт. Да, похоже на мужчину. Он склонился к Ариане, пьет ее страсть, как сладкий нектар, парит над ней…
Да, мужчина.
Но кто он?»
Рисунок изменился, становясь более плотным и осязаемым. Голова мужчины медленно поворачивалась к Саймону.
— Что это? — раздался голос Арианы: она указывала на что-то вдалеке, слева от нее. — Вон там, где горы встают, как шпили башен, в густых облаках?
Саймон неохотно оторвал взгляд от волшебного платья, меняющегося у него на глазах: свет и тени переплелись в нем так же крепко, как тела влюбленных.
Он посмотрел в ту сторону, куда указывала Ариана, и нахмурился.
— Это Стоунринг — Каменное Кольцо, — сказал он.
Ариана вопросительно посмотрела на него.
Но Саймон сделал вид, что не заметил ее взгляда. Он не любил говорить о Каменном Кольце — это было загадочное место: у него было по крайней мере два обличья, и только одно из них было доступно чувствам и разуму.
Саймона мучило то, что ему была ведома только внешняя, менее важная сторона Каменного Кольца.
— Каменное Кольцо? — переспросила Ариана. — Это там и летом, и зимой цветет священное рябиновое дерево?
Не отвечая на ее настойчивые вопросы, Саймон молча освободил путы сокола, зацепившиеся за поводья. Скайленс беспокойно вертелся на деревянном крестообразном шесте, прикрепленном к седлу. Голова его была по-прежнему накрыта колпаком, клюв чуть приоткрылся. Его поза выражала нетерпение — казалось, он только и ждет момента, когда сможет рвануться в непокоренную синь осеннего неба.
— Был я у этого кольца из камней, — произнес наконец Саймон, — и не видел там никакой рябины, а тем более цветущей.
— А ты не хочешь попытаться увидеть ее сейчас?
— Нет.
— Но почему же? Или у нас мало времени?
— Просто я не хочу искать этот рябиновый цвет, — ответил Саймон. — За то, чтобы его увидеть, придется слишком дорого заплатить.
— И какова цена?
— Любовь, — коротко ответил он.
— Ах это… А Дункан это знает?
— Да я и не делаю из этого секрета. Любой здравомыслящий мужчина рассуждает в точности, как я.
— И любая женщина, — холодно согласилась Ариана.
Саймона почему-то неприятно поразил ее ответ. Сам того не подозревая, он хотел, чтобы его жена смотрела на него с таким же восхищением и любовью, с какими Эмбер и Мэг смотрели на своих мужей.
Прищурившись, Ариана глядела вдаль, туда, где в облаках на холме возвышались каменные глыбы, подняв свои древние лики к небу.
— Тогда почему Дункан пожелал нам увидеть священный рябиновый цвет? — внезапно спросила Ариана.
— Спроси об этом у самого Дункана, — ответил Саймон. — Я не собираюсь угадывать мысли влюбленного.
Тон, каким были произнесены эти слова, мог бы отбить у любого охоту к дальнейшим расспросам, но только не у Арианы — она прямо сгорала от любопытства.
— А что случилось, когда ты пошел по следу Эмбер к Каменному Кольцу? — спросила она.
— Ничего.
— Как — ничего?
Саймон покосился на нее черным глазом.
— Ты же живешь сейчас в Стоунринге, — отрывисто бросил он. — Значит, ты слышала все эти бредни.
— Только обрывки, — сказала она. — Я редко прислушиваюсь к сплетням.
— Конечно, ты ведь так занята — целыми днями выводишь на своей возлюбленной арфе печальные рулады.
— Да, — отрезала она. — Уж лучше слушать арфу, чем праздные языки. Да и, кроме того, я очень устала после нашего путешествия: мы ведь отправились в Стоунринг, даже не отдохнув после моего прибытия из Нормандии. Моих рыцарей свалила какая-то страшная болезнь, и я потеряла всех, кроме моей служанки и…
