нем был повседневный кафтан из чисто-белого льна, с широкими длинными рукавами, которые в нижней части имели узкие запястья из шелка двух видов: выше красного с узором, а на самом краю синего. Благодаря узкому запястью длинные рукава лежали внушительными складками. Сам кафтан, как принято, был мешковат, но, схваченный поясом, подчеркивал крепкий и стройный стан всадника. Как принято у хазар, браслетов тархан не носил, зато на пальцах его было четыре-пять перстней: золотых и серебряных, с медовым сердоликом, с голубой бирюзой, с прозрачным хрусталем. В левом ухе виднелась серьга в виде длинной капли – золотая, с белой жемчужинкой сверху и с маленьким камнем-жабиком [26] на золотой петельке внизу. Подражая хазарам, все тархановские носили серебряные серьги в знак принадлежности к дружине, каждый свободный отрок получал ее в двенадцать лет вместе с оружием. Вот только на столь роскошный воинский пояс с позолоченными пряжкой, хвостовиком и бляшками никто из них, даже Ярдар, не имел права.
При всей своей молодости, Ярдар был достаточно научен вежеству, чтобы не одолевать тархана прямыми расспросами. Осведомился он, как полагается, о здоровье хакан-бека и его рода, о здоровье самого Азар-тархан и его родных.
– Я рад, что вижу вас живыми, а город ваш неповрежденным, – заговорил Азар-тархан. – Боги о вас позаботились. Не могу сказать, что в нашей земле и даже в моем роду все благополучно. Немалое несчастье послали нам боги. Мой брат, доблестный Бесагур, пал в сражении с этими грязными псами, русами. Но ты уже знаешь о той битве, – своими темно-серыми глазами он пристально взглянул прямо в глаза Ярдару. – Они ведь были здесь. Русы и их вожак, здоровенный, как дерево.
– Битве?
Ярдар вполне убедительно изобразил изумление, хотя основой его была тревога – прямо так сходу ему пришлось ступить на зыбкую почву умолчаний и лжи. Приняв совет Ольрада, он предупредил всех своих, чтобы делали вид, будто не знали о побоище на Итиле. А с Хастена даже взял клятву. Тот пытался уклониться, но Ярдар сумел настоять. «Будешь твердить, как баба, я-де говорил, не поможет! – отрезал он. – И ты с нами со всеми в Амундовом шатре сидел, отвечать будем вместе».
– Или вы скажете, что их здесь не было? – продолжал Азар-тархан, слегка скривив рот, и Ярдар едва не вздрогнул: да он никак видит все их мысли насквозь? – Это я уже слышал! Буртасы на переволоке, эти вонючие овцелюбы, пытались мне сказать, что русы ушли вверх по Итилю, не смея соваться к ним, и там их перебили булгары. Я было чуть им не поверил, но не успел я еще с ними расстаться, как их ложь выплыла наружу. Мои люди нашли следы стоянки войска в две тысячи человек! И эти же следы я видел по всему пути до этого самого места! – Азар-тархан показал за стену шатра. – Сотни кострищ, пни, щепки, кости, всякий мусор, всякое дерьмо! Двухтысячное войско не может не оставить следов. Видит Солнце Солнц, они стояли на этом самом лугу, и не более пятнадцати дней назад! Если вы думали мне солгать, то сразу оставьте эти мысли!
– Ты несправедлив к нам, Азар-тархан, – Ярдар попытался изобразить возмущение, коему, к счастью, его явное волнение не противоречило. – В нашей волости все жители видели войско Ам… русов. Но неужели… они убили твоего брата? Этого я не знал, клянусь Перуном!
Здесь его совесть была чиста: об этом Амунд не говорил. В памяти Ярдара мелькнули черные гадательные щепки – черные перья птицы-судьбы. В этой беде тархановцы никак не были виноваты, но она сильно углубит их вину, если Азар-тархан пожелает счесть их виноватыми.
– Он пал во второй схватке, ночью, – мрачно ответил Азар-тархан, в гневе раздувая ноздри. – И мы получили его тело, только когда эти псы ушли… Тогда нам досталась вся куча трупов… и только тогда мы смогли найти тела… и Бесагура. Но оно было… ограблено. – Что тело было погрызено степными волками, Азар упоминать не стал. – С него исчезло оружие, перстни. Осталась только одежда, рваная и окровавленная, по ней мы его и опознали. Исчез даже его пояс, хотя, видит Великий Творец Стыр Хуыцау, ни один русский пес не имеет права носить его, присваивая доблесть моего брата!
Пояс! Ярдар сглотнул. В сложенных руках возникло ощущение дрожи, он прямо-таки почувствовал, как бледнеет, и понадеялся, что полутьма в шатре не даст Азар-тархану это заметить. Однако воззрился на пояс самого Азара, сидевшего в двух шагах от него – как раз на хозяина шатра падал свет от поднятого полога.
Он видел такой же пояс, с позолоченными головками барсов. Когда был в гостях у другого могучего властителя – того, что ростом с дерево. Удивился, откуда у князя русов хазарский пояс. Амунд ведь говорил, что его дружина сдерживала натиск хазарского войска ночью, когда на них шли и арсии, и знатные тарханы со своими людьми, и даже пешее ополчение из Итиля. Надо спросить у Ольрада, не говорил ли Амунд что-нибудь про Бесагура… хотя откуда ему знать имена тех мертвецов, что обобрали и бросили кучей на поживу степным волкам…
Только бы никто другой не ляпнул про тот пояс перед Азаром!
– Нам русы не причинили вреда… – начал Ярдар. – Иначе мы защищались бы… но они вели себя мирно, и мы никак не могли подумать…
– Это потому что я шел за ними по пятам! – Азар-тархан прервал его, чему Ярдар был только рад. – Они знали, что их преследуют, и бежали, не смея нигде задержаться даже на день!
Может, он и прав, мелькнуло в мыслях у Ярдара. Он не задавался вопросом, много ли мог бы сделать Азар-тархан с его полусотней против двух тысяч: тот был «истинный хазарин», хоть и яс по крови, прибыл из самой Хазарии, с поручением от хакан-бека, и воплощал в себе одном всю мощь древней державы. Казалось, в мече его сверкают сто тысяч хазарских мечей, и тому, кто вздумает с ним тягаться, придется выдержать натиск всей этой мощи разом. В самом имени хазар, владевших дедами и прадедами тархановцев, таилась неодолимая сила. Любого, кто вздумает бросить вызов земной силе хакан-бека и небесной – кагана, сама его дерзость должна была убить на месте.
– Сейчас их уже нет в вашей волости?
– Нет, господин. Наши люди сопровождали их… – Ярдар сглотнул, – следовали за ними до самой Оки. Они ушли к вятичам, и никаких больше вестей о них сюда не доходило.
– О них еще будут вести, клянусь семью богами! – Азар-тархан ударил кулаком по ковру, на
