Но Оливер ввел туда не «свою штуку», а палец, который стал гладить, дразнить ее, доводя до исступления. Марии хотелось плакать.
— Ангел мой, — шептал Оливер. — Мне кажется, у тебя там горячий бархат. — Он с шумом дышал, ритмично прижимаясь пахом к ее ладони. Мария вспомнила, что должна его гладить. В ответ Оливер с яростью впился в ее губы. У Марии потемнело в глазах. Его палец касался бугорка в основании ее самой потаенной щелки, двигаясь все быстрее и быстрее. Мария уже не знала, на земле она или на небе. И вдруг сорвалась и, расправив широкие крылья, понеслась вниз, в черную сверкающую бездну. Тело содрогалось в сладких судорогах. Душа разрывалась от сумасшедшей, неземной радости, которой она раньше не умела себе даже представить. Волны немыслимого наслаждения накатывались на нее снова и снова. Она прижималась к его ладони и бессильно стонала. В ответ из губ Оливера вырывались непонятные полуфразы:
— О Господи, да… — бормотал он. — Продолжай, не останавливайся…
Продолжать что? Ах да! Ее ладонь по-прежнему ритмично поглаживала окаменевший стержень, двигаясь в том же ритме, который навязал ей Оливер. Вдруг хриплый стон вырвался из его горла, плоть под ее ладонью судорожно дернулась, ткань вдруг промокла, и ладонь Марии сделалась влажной.
Она в страхе отдернула руку, не понимая, что произошло, но, увидев, как Оливер с блаженной улыбкой откинул голову, догадалась, что он доволен.
— Ангел мой… — бессильно шептал он. — Ты волшебница…
«Падший ангел», — подумала Мария.
Не в буквальном смысле. Девственности она не потеряла, но падение все же произошло. Оливер прав. Она испытала страсть и теперь не представляла себе, как будет обходиться без нее в будущем.
Карета внезапно остановилась, кучер выкрикнул сверху:
— Лавка модного платья миссис Твиди, милорд.
Мария застыла от ужаса, потом быстро приподнялась и села прямо. О Боже! Ее корсет расшнурован, платье в беспорядке, а лакей сейчас откроет дверцу кареты!
— Не бойся, — успокоил ее Оливер. — Нет нужды торопиться. Лакей знает, что нельзя открывать дверцу, если шторки опущены.
Секунду смысл его слов доходил до Марии. Значит, он часто этим занимается, и она — только одна из многих. Все эти слова о том, что она должна узнать страсть, что она может стать его первой любовницей, — это лишь прием, искусный и давно проверенный. Если бы они не подъехали к лавке, что могло бы еще случиться с ней?
Оливер хотел помочь ей со шнуровкой, но Мария оттолкнула его руку.
— Не смей! Я сама.
Смятение на его лице заставило девушку на миг усомниться в своих выводах. Но взгляд на закрытую занавеску вернул ей уверенность в правильности ее оценки ситуации.
— Мария? — с болью в голосе спросил Оливер. — Что случилось?
Слезы набежали ей на глаза, но она с ними справилась. Не хватало еще, чтобы он увидел, как она плачет! Только не сейчас!
— Ничего, — солгала она.
Слава Богу, прическа не растрепалась. Завязывая ленты шляпки и набрасывая на плечи пелерину, Мария мысленно поблагодарила Бетти, что та не пожалела шпилек. Но когда она попыталась в тесноте кареты сама натянуть редингот, Оливер выругался сквозь зубы и выхватил его у нее из рук, помогая ей.
Пока она возилась с завязками, Оливер положил ладонь ей на руку и опять спросил:
— Ангел мой, объясни скорее, что произошло?
— Не называй меня так! — Она отбросила его руку. — Я не ангел, и, уж конечно, не твой ангел. И хотя я благодарна тебе за этот урок, но повторять его мы не будем. — Она повернула ручку и распахнула дверцу раньше, чем он успел ее остановить.
— Черт возьми, Мария! — прорычал он, но замолчал, увидев, что подскочивший лакей собирается развернуть лесенку.
Только тут она, наконец, решилась посмотреть ему в лицо. Оливер не отрывал от нее взгляда. Его глаза светились опасным светом. Справившись с мгновенным приступом сожаления, Мария сказала:
— Думаю, будет лучше, если вы отправитесь за Фредди. Я постараюсь закончить с покупками к вашему возвращению. Выбрать несколько платьев недолго, а вам это будет скучно.
— Вот уж не думаю.
Надо заставить его уйти! Она не выдержит еще одного тет-а-тет с ним в карете. Мария добавила в голосе просительных ноток:
— Пожалуйста, милорд. Вы будете меня нервировать, если останетесь.
— Женщине опасно оставаться одной, — возразил Оливер.
— Я могу остаться, — вдруг заявил лакей. Оливер обжег его гневным взглядом. — Но только если вы прикажете, милорд, — поспешно добавил слуга.
Вздохнув, Оливер согласился:
— Хорошо, Джон. Если даме так больше нравится… Скажи хозяйке, что я заплачу за платья, когда вернусь.
Мария напряглась. Закрытые шторы… Платья, которые он для нее покупает… Возможно, в глазах английского общества это приемлемо для жениха и невесты, но ей предстоит разорвать помолвку, и тогда ее репутация будет погублена. Однако девушка решила промолчать, мечтая лишь о том, чтобы Оливер удалился как можно скорее.
— Ты уверена, что все будет хорошо? — с тревогой спросил он.
— Да, конечно. — Мария изобразила улыбку. — Вам действительно незачем оставаться, милорд.
Обращение «милорд» повергло Оливера в самое мрачное расположение духа.
— Как хочешь, — бросил он и приказал кучеру: — Быстро, в «Голубой лебедь».
Карета умчалась, и Мария облегченно вздохнула.
— Джон, я бы предпочла, чтобы ты ничего не говорил хозяйке об оплате. Я хочу сама заплатить.
— Но его светлость сказал…
— Я знаю, что он сказал, но я хочу сделать иначе. Джон кивнул со странным выражением на лице.
— Слушаюсь, миледи. Но я хочу вас предупредить, что это не дешевая лавка. У миссис Твиди только качественные вещи, так что цена может быть высокой.
Магазин и правда выглядел очень нарядно. На специальных подставках размещались шляпки из дорогого шелка и бархата. Богато расшитые бальные платья из парчи были разложены на комодах и прессах для белья. Повседневные наряды лежали в открытых ящиках. Здесь даже дневные платья были сшиты из тонкого муслина и шерсти отличного качества. Все, что могло потребоваться женщине для появления в обществе, имелось в широком ассортименте: ботиночки, бальные туфельки, шарфы, рубашки… В Дартмуте Мария не видела ничего подобного.
Пока она бродила, разглядывая товары, к ней подошла хозяйка и представилась. Девушка объяснила, что ей нужно несколько платьев и добавила:
— У меня есть много вещей для траура. Все из прекрасных тканей и модных фасонов. Не сможете ли вы обменять их на некоторые из ваших вещей?
Хозяйка оценивающе посмотрела на прекрасный редингот девушки и сказала:
