— Как ты можешь быть в этом уверена?
— Потому что с одной из таких бестий я прожила очень много лет, милорд.
— И я тоже.
— Да, и вы тоже. Но я почему-то сомневаюсь, что вы извлекли из своего печального опыта хоть сколько-нибудь ценный урок.
Дэрмот фыркнул:
— Я понял, что женщинам нельзя доверять, особенно тем, кому я небезразличен.
Фрейзер вздохнула, но не подняла на него глаз.
— Этого я и боялась. За грехи одной вы наказываете всех остальных.
На это действительно нечего было ответить, поэтому Дэрмот просто вышел из детской. Это можно было счесть трусливым бегством, но он нисколько не сомневался, что сейчас это единственно правильное решение. Фрейзер была не намного старше его самого, но она обладала поразительным даром говорить такие веши, из-за которых Дэрмот начинал чувствовать себя маленьким несмышленым ребенком. А еще она могла быстро и безошибочно понять, что человек чувствует на самом деле, что говорит его сердце, и это было еще одной причиной, почему Дэрмот решил поскорее убраться от нее подальше. В его сердце царила сумятица, а чувства сплетались в огромный клубок, и ему совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь туда сейчас заглядывал.
Оказавшись в кабинете, он налил себе кубок вина и уселся поудобнее в большом мягком кресле с высокой спинкой, стоящем напротив камина. Несколько минут он сидел, задумчиво глядя в огонь и потягивая вино, как вдруг обнаружил, что массивное резное дубовое кресло, на котором он сидел, стало гораздо уютнее и удобнее, чем было раньше. Дэрмот оглянулся, чтобы посмотреть, на чем же он все-таки сидит. Оказалось, что на всех сиденьях в комнате лежат мягкие полушки с кисточками, а на спинки кресел накинуты пушистые овечьи шкуры. На большом сундуке, который Дэрмот использовал в качестве рабочего стола, красовалась подстилка из той же ткани, что и подушки на креслах. Видимо, Илзе недостаточно того, что она поменяла обстановку во всех остальных комнатах замка. Ей нужно было вторгнуться и в его святилище! Наверное, позлорадствовал Дэрмот, эта девица провела свою юность, ощипывая гусей по всей Шотландии и набивая эти многочисленные подушки, а теперь принялась снимать кожу с овец.
Дэрмот залпом допил вино. Настроение у него было хуже некуда, и он прекрасно осознавал причину. А еще он знал, что не прав, думая так об Илзе. Сидеть в этом обновленном кресле было очень удобно, а вышивка на занавесках была на редкость изысканной. И это были не глупые женские цветочки, как можно было ожидать. На занавесках был изображен гордый грифон, сидящий в зарослях чертополоха. Глупо было обижаться на жену за то, что она без спросу вторглась в его кабинет. А если он ее отругает за это, Илза начнет считать его вечно недовольным и вздорным хамом. В конце концов, это и есть обязанность его жены: следить за порядком в доме и создавать уют. Вспомнив о том, что в последнее время он очень часто скрывался ото всех именно в своем кабинете, Дэрмот задался вопросом, когда же она ухитрилась переделать тут все так, что он заметил это только сейчас?
Он живо представил себе такую картину: Илза сидит в засаде, поджидая, когда он выйдет из комнаты, а потом врывается внутрь и начинает лихорадочно срывать с окон занавески. И чуть не рассмеялся, представив себе эту картину. «А еще развешивает по стенам гобелены», — добавил он про себя, заметив наконец один прямо над камином. Оглядевшись вокруг, Дэрмот увидел еще два: один — позади стола, а второй — рядом с дверью. И невольно нахмурился: где эта женщина откопала такие вещи? Он не заметил, чтобы она привезла с собой тюки с тканями и прочими вещами.
Неожиданный стук в дверь отвлек его от этих мыслей.
— Войдите.
В комнату, улыбаясь, вошел Джорди и с интересом осмотрелся.
— Здесь у вас стало очень красиво, милорд, — улыбнулся он, закрыв за собой дверь. — Похоже, замок начинает преображаться.
—Да уж. Моя жена, видимо, и в самом деле очень занятая женщина, — проворчал Дэрмот. — Я вот только удивляюсь, откуда, черт бы ее побрал, она все это взяла?
— Э… все это принесли из кладовой в подвале. Там довольно опасно, особенно в переходах и узких коридорах, но ее светлость настояла на том, чтобы все там осмотреть. И нашла вот эти сокровища.
— Но никто и никогда не говорил мне об этой комнате!
— Мы думали, что вы знаете об этом, но не берете эти веши, потому что чтите память вашего дядюшки, сложившего их там. Его светлость коллекционировал разные необычные вещицы, но пользовался ими крайне редко. Мне даже казалось, что ему просто нравится покупать все красивое, но вот применения этим вещам он найти не сумел. Наверное, он был очень состоятельным человеком.
«Или мог бы им быть, если бы не тратил все деньги на барахло, которым никогда не пользовался», — сердито подумал Дэрмот. Его снова охватил гнев на родственника, когда он вспомнил, что дядя совсем не помогал Коннору заботиться об их семье и клане, восстанавливать Дейлкладач после того, как за годы войны его практически стерли с лица земли. То, что его дядя транжирил деньги в то время, как его семья бедствовала и умирала с голоду, лишний раз говорило о том, что старик ненавидел их всех и больше всего на свете хотел, чтобы его родственники не справились с трудностями и не выжили в ужасных условиях войны и послевоенного времени. А еще это объясняло, почему этот негодяй ни разу никого из них не привозил в Клачтром, чтобы скрыть свою вину и ненависть хотя бы под видом обычного милосердия к родственникам. Кто-нибудь мог обнаружить его богатство, и тогда его разоблачили бы гораздо раньше.
Дэрмот отбросил эти темные мысли и спросил:
— Думаешь, он был вором?
— Нет, — ответил Джорди. — Люди, жившие здесь в то время, говорят, что у него была привычка выбрасывать деньги на вещи, которыми он никогда не пользовался. Ее светлость спросила, есть ли в замке что-то, чем можно было бы украсить дом, сделать его ярче и уютнее, и ей рассказали про кладовку. В комнате леди Анабель она уже побывала. У вашей первой жены также оказалось припрятано немало симпатичных вещичек.
Выпив еще вина, Дэрмот вместе с Джорди отправился: посмотреть на сокровища дядюшки. Подвал состоял из двух! огромных комнат — кладовка, как назвал их Джорди, — заваленных таким количеством дорогих вещей, что Дэрмот застыл на месте, не в силах поверить своим глазам. Он и представить себе не мог такого изобилия. Забыв про свой: гнев на жестокого родственника, Дэрмот решил извлечь и обнаруженного богатства пользу.
— Да если все это вытащить на свет божий, Клачтромс станет роскошнее даже королевского дворца! — воскликнул: он, тупо глядя на кучу дорогих гобеленов.
— Да, милорд, — ответил Джорди. — И мне кажется, леди Илза такого же мнения.
