— А как велик Кенгуру-Айленд? — спросила Амелия, следуя за Габриелем по каменистой тропе, что шла параллельно побережью среди зарослей низкорослых эвкалиптов. Она ежедневно думала о том, что надо сбежать с фермы. Но останавливала мысль, что она умрет с голоду или от жажды, не добравшись до обитаемых мест.
— Он длиной почти тысячу миль и шириной примерно двадцать две мили в самой широкой своей части, — пояснил Габриель. Он настоял на том, что пойдет впереди, чтобы убирать в стороны колючие растения, но Амелия также подозревала, что Габриель хочет первым заметить змей, если они попадутся на пути. — Он намного больше, чем люди представляют, вот почему маяк и ферма Эвана так изолированы от цивилизации.
— Что заставило вас стать смотрителем маяка в таком отдаленном месте? — Амелия не могла понять, почему кто-то осознанно живет вне города, вдали от людей, особенно одинокий мужчина. Она хотела спросить, тосковал ли он по женскому обществу, но не смогла решиться задать такой вопрос.
— Большинство маяков находится в отдаленных местах, подобных этому, — ответил Габриель. — Я провел год на мысе Уиллогби, год на мысе Борда, теперь пробыл девять месяцев здесь, на Кейп-дю-Куэди. Между сменами я провожу корабли через бухту Непеан-Бэй.
— Вы лоцман? — Амелия не думала о том, что он делал, когда не был смотрителем маяка.
— Да, я начал заниматься этим еще в Мельбурне. Мне нравятся большие, загруженные порты, но обычно рядом с ними располагаются огромные людные города, а это мне не по душе. Наверное, можно назвать меня странным, но я такой, предпочитаю одиночество.
— Вы вообще не хотите покидать этот остров?
— Нет, и я надеюсь, что здесь никогда не будет жить много людей.
Амелия пожалела, что не помнит, жила ли она когда-нибудь в большом городе, вообще не помнит свое прошлое.
— Вы помните что-нибудь о том, где жили? — спросил Габриель, словно прочитав ее мысли.
— Нет, ничего. Наверное, если бы вокруг была знакомая обстановка, мое прошлое вернулось бы ко мне. Но я совсем не знаю, что мне знакомо.
— Я уверен, что однажды память к вам вернется, — успокоил ее Габриель.
Впервые он понял, как ужасно ничего не помнить о своей жизни. А девушка достойно справляется с этой ситуацией. Как бы он повел себя сам, окажись в подобных обстоятельствах?
— Я восхищаюсь силой вашего духа, — похвалил он Амелию.
Когда они проходили мимо невысоких кустарников, прямо перед ними на тропу выскочили валлаби. Внезапно раздался гудящий звук, и Амелия охнула от испуга.
— Что это? — с опаской спросила она.
— Эму, — ответил Габриель. — У них сейчас брачный период. — Он пригнулся и посмотрел сквозь ветки кустарника, показал на землю, где было гнездо карликового эму. — В течение двух месяцев самец высиживает яйца, обычно от семи до десяти. — Недалеко от гнезда гордые родители обихаживали недавно вылупившихся птенцов. Габриель указал на них Амелии. — У них пока еще пух вместо перьев, — прошептал он, боясь испугать птиц.
— Разве на острове нет лисиц?
— Нет, их враги — змеи, орланы и Эван.
— Эван?
— С некоторых пор ему нравится готовить эту птицу. Он утверждает, что ее мясо по вкусу напоминает говядину. Я никогда не пробовал его стряпню, поэтому не могу ничего сказать.
— Какая гадость! — возмутилась Амелия. Она снова посмотрела на птенцов страуса. — Они такие красивые.
Амелия была в ужасе, что Эван может убить одного из них. Ей очень хотелось потрогать птенцов, чтобы убедиться, такие ли они мягкие на ощупь, какими кажутся.
Габриель с Амелией продолжили путь и, пройдя немного, Габриель показал Амелии местную фуксию. Ее цветы напоминали красные колокольчики.
— На острове есть несколько удивительных растений, — объяснял он. — Когда сюда приходили китобои и охотники на котиков, с ними сюда добирались и те, кто занимается растениями. Они искали здесь новые виды. Они собирали семена с таких растений, как фуксия.
Амелия была поражена цветом растения и тем, что такие прекрасные цветы растут среди скучных, колючих кустов.
Габриель снова остановился. Они стояли на вершине склона, и перед их глазами открылся удивительный вид. Габриель указал на скалы Ремаркабл-Рокс вдали. Они были похожи на стадо доисторических животных, сгрудившихся на вершине купола.
Ветер и вода придали им необычные формы, поэтому эти скалы носят такое название: Ремаркабл — удивительные. Амелии очень захотелось увидеть их вблизи, но она застыла от восхищения. По всему берегу скалы спускались к самому морю. Хотя море было спокойным, небольшие волны бились у подножия скал, рождая белую пену. Зрелище было захватывающим. Амелии трудно было поверить, что эти прозрачные воды сделались настолько бурными и свирепыми, что сбили корабль с курса и погубили столько невинных жизней. Внезапно в памяти Амелии промелькнули нечеткие картины. Все это длилось лишь мгновение, но она увидела и почувствовала, как соленые брызги падают ей на лицо, мешая дышать. Амелия охнула.
— Что такое, Сара? — спросил Габриель.
От его голоса видение исчезло.
— Я что-то вспомнила, но теперь уже не могу точно сказать, — смутилась Амелия.
— А что именно?
— Морская вода заливала мне лицо. Должно быть, это воспоминание о том, как тонул корабль.
Когда они направились вниз по склону к скалам, Амелия спросила:
— А как я выглядела до того, как ударилась головой?
— Что вы имеете в виду? — Габриель остановился и посмотрел на нее.
— Как я вела себя? Изменилась ли я как-нибудь?
— Вы действительно хотите знать? — Выражение лица Габриеля встревожило Амелию.
— Неужели я выглядела так плохо? — в ужасе спросила она.
Габриель посмотрел себе под ноги. Ему было неловко.
— Наверняка нет? — спросила Амелия. Вообще-то он ничего не сказал, но его молчание пугало ее. Она надеялась, что Габриель просто дразнит ее.
— Вы были грубы и… бесцеремонны, — наконец начал он. — Признаться честно, Сара, вы были настолько невежливы, когда я подобрал вас из моря, что у меня было искушение выбросить вас из лодки.
— О нет! — Она прикрыла рот руками.
— Простите, — извинился Габриель.
— Вы говорите, что я вела себя как… испорченная светская девица, а не как осужденная.
«А ведь она права», — подумал Габриель. Но, не зная истории девушки, он тоже ничего не понимал.
— Я думаю, что вы были напуганы. Вы пережили ужасное потрясение. Корабль разбился и утонул, и акулы плавали вокруг вас, пока вы с другой девушкой держались за камень. К тому же акулы просто неистовствовали, поев столько других пассажиров. — Габриель не сказал, что, наблюдая в телескоп, видел, как несколько раз акулы набрасывались на людей. От осознания того, что он ничем не может им помочь, Габриеля едва не выворачивало наизнанку. Когда же он заметил ее и другую девушку, цепляющуюся за риф, ему пришлось ждать, пока не наступит прилив, чтобы не разбить днище лодки об острые камни. Габриель не надеялся, что они смогут удержаться. Ведь он не знал, ранены они или нет.
