Как и никаких признаков Эйдана.
Граф Манстер занял свободное кресло справа от Лорел.
— Приношу извинения за п-провинциальность Королевского театра, мадам. Нам остается только надеяться, что представление превзойдет наши ожидания.
Лорел раскрыла рот. Неужели этот человек не понимает, какая роскошь окружает их? О чем он говорит? Но тут девушка вспомнила о своей основной задаче. Она оказалась здесь с целью изучить его поведение и удостовериться, представляет ли граф угрозу для Виктории, и тот как раз давал ей возможность заглянуть в его личную жизнь.
— Вы должны помнить, сэр, как невелик мой жизненный опыт, — сказала она. — Этот театр по своему великолепию превосходит те, что находятся невдалеке от моего дома в Гемпшире.
— У вас еще все впереди, мадам, — хмыкнул он.
— Возможно, но поверьте, мне так интересно здесь, в Бате. Я чувствую себя как ребенок перед окном кондитерской и восхищаюсь всем, что вижу, и всеми, кого встречаю.
— Всеми?
Она безошибочно расслышала намек в его вопросе.
— О да, сэр. Вами, например. Можно только представить, какие известные места вы, ваша милость, посетили и с какими знаменитыми личностями вы знакомы.
— Вы, конечно, имеете в виду м-моих родственников. — По тому, как он раздраженно пожал плечами, она поняла, что ступила на зыбкую почву. Она достаточно хорошо знала буйный характер членов Ганноверской династии.
— Совсем нет, милорд. О, конечно же, его величество, ваш дорогой покойный отец, оставил вам неоценимое наследство. — Она замолчала, ожидая его реакции, и старалась понять, означает ли его грустная улыбка, что он думает о бумагах, которые украл вместе с другими вещами, принадлежавшими его отцу. Если бы только она смогла вызвать его на откровенность, разговорить его настолько, чтобы он рассказал об этих документах и о том, что в них было написано…
— Моя м-мать была актрисой, как вы знаете, — неожиданно сказал он.
Разочарованная, поскольку она не имела желания обсуждать эту часть его прошлого, она кивнула:
— Да, я слышала. К сожалению, никогда не имела удовольствия видеть ее игру.
— Вы были еще о-очень молоды. В свое время она была наилучшей. Ж-жаль, папа должен был убрать ее со сцены. Его королевский долг повелевал ему попытаться иметь подходящих наследников от подходящей жены. Что было бы ему на пользу.
Спокойные, пропитанные горечью слова Манстера напомнили Лорел, что его огорчение не было таким уж безосновательным. Непросто, будучи старшим сыном короля, знать, что, как незаконнорожденный, ты никогда не предъявишь свои права.
— Но все же как адъютант новой королевы вы занимаете достойное место при дворе ее величества, — осторожно заметила она.
Он хмыкнул, давая понять, что этот пост доставляет ему мало удовлетворения. Лорел решила, что надо изменить тактику: от разговора о его семье он только все больше впадал в меланхолию.
— Как бы то ни было, человек вашего положения должен получать удовольствие от общения с разными интересными личностями. Политиками и интеллектуалами, людьми с воображением и… — она подбирала подходящее слово, — новым мышлением… с такими, которые могли бы принести пользу нашему обществу.
Он сразу же оживился. В его глазах вспыхнул энтузиазм, он подвинул свой стул ближе к Лорел, чтобы лучше видеть ее лицо.
— Да, мадам. Вы производите впечатление женщины с редкой проницательностью.
— Что вы, спасибо, сэр, за приятный комплимент. Я действительно горжусь своей способностью разбираться в людях.
— И вы ведь тоже видите необходимость п-перемен в этой стране.
— Я верю, что прогресс нельзя остановить.
Он хлопнул ладонью по своему стулу.
— Точно так, миссис Сандерсон. П-прогресс — это ключ к будущему Англии. А моя молодая кузина не может этого понять.
Это несправедливое замечание вызвало в Лорел раздражение, но она сумела кивнуть в знак согласия и выразить свое одобрение льстивым взглядом.
— Какой же прогресс, вы полагаете, принесет пользу нашей стране?
— Изменение политики, моя д-дорогая миссис Сандерсон.
Он поднял палец, и Лорел широко раскрыла глаза. Не собирался ли он признать свою связь с «радикальными реформаторами»? Но его следующие слова разочаровали ее.
— Вместе с научными открытиями.
— Понимаю. Значит, вы считаете себя в большей степени человеком науки? Или политики? — Она надеялась, что он выберет последнее и раскроет свои взгляды.
Он заявил без малейшего колебания:
— Эти две области человеческой деятельности идут рука об руку. — Закинув одну толстую ногу на другую, он еще ближе придвинулся к Лорел, и она должна была напомнить себе, что не следует отстраняться. — С развитием науки люди обретают чистоту рационального мышления, выступают за устранение бессмысленных традиций. Вот почему я стараюсь окружить себя такими личностями, как Клод Руссо. Именно они стремятся проложить путь в с-современный век.
При имени француза Лорел замерла, вспомнив, как в курортном зале три дня назад Джордж Фицкларенс заявлял, что совершенно не знает Руссо.
— О? — только и смогла произнести она и ждала, чтобы он нарушил молчание.
— Каким бы скромным он ни казался, — продолжал граф, — этот человек бесстрашен, истинный п-пионер развития науки. Его эликсир произведет переворот в медицине. И я, мадам, буду рядом с ним, когда это произойдет.
— Восхитительно. — Она решила довести игру до конца. — Значит, вас и месье Руссо можно было бы назвать предвестниками нового века.
— Ну это сильно сказано, моя дорогая.
— А… — От волнения у нее пересохло в горле. Она прокашлялась и продолжала: — Есть и другие? Я была бы счастлива познакомиться.
Она подумала, не окажется ли Эйдан Филлипс среди этих «предвестников»? Такое предположение испугало ее.
Но что же с Клодом Руссо? Неужели его интересы переходят из научных в политические? Ей трудно было так думать о скромном человеке в очках. Впервые ей пришла в голову мысль, что бумаги старого короля могут иметь какое-то отношение к эликсиру. Если это так, то она, может быть, сможет рассеять опасения Виктории, что лорд Манстер использует эти документы, чтобы подорвать основы ее правления.
— Скажите мне, — попросила она, — этот «новый век» допускает участие в нем женщин?
— Конечно, если они такие же сообразительные, как и вы, миссис Сандерсон… или… — Он наклонился к ней еще ближе, его лицо светилось такой надеждой, что Лорел даже немного отодвинулась от него. — М-можно я буду называть вас Лорел?
От этого натужного шепота, произносившего ее имя, у нее по спине пробежали мурашки. В его остановившемся взгляде она видела смятение, смешанные чувства смущения, тоски, страха, ожидания, но в то же время в его дыхании чувствовался неприятный запах виски. Черт бы побрал этих пьяниц!
