– Я ее ненавижу! – прошептал Торкил. – О Боже, как я ее ненавижу!
Кейт пришла в ужас от этих слов, но ей удалось сохранить внешнее спокойствие. Не показывая своих чувств, она произнесла:
– Нехорошо так говорить, Торкил! Вы знаете, что это неправда. Как можно ненавидеть свою мать? Возможно, она чрезмерно вас опекает, но можете не сомневаться, что делает это для вашего же блага!
– Отнюдь! Единственное, что ее волнует, – это продолжение рода Брумов, – произнес Торкил жестким тоном. – Да, я – урожденный Брум, а она – нет, но мне наплевать на мое происхождение! Иногда мне хочется убежать отсюда, но у меня нет денег. Едва обнаружив мой побег, она тут же вернет меня назад! Она доведет меня до того, что я покончу счеты с жизнью!
Последняя фраза показалась Кейт настолько мелодраматичной, что она еле сдержалась, чтобы не наговорить Торкилу разных колкостей, и ответила довольно резко:
– Когда вы так говорите, Торкил, мне трудно сохранить свою симпатию к вам! И что более существенно – ваше поведение часто подтверждает правоту слов вашей матери!
– А что она обо мне говорит? – спросил Торкил, с жадным любопытством уставившись в глаза Кейт.
– Что вы слишком легко возбудимы. И это правда, вы же сами знаете! Вы то витаете в небесах, то вдруг погружаетесь в черную меланхолию. Если вы хотите, чтобы к вам относились как ко взрослому человеку, постарайтесь научиться владеть своими чувствами. Не впадайте… не впадайте в ярость по любому пустяку! Покажите своей матери, что научились управлять своим настроением, и я уверена, что она не будет держать вас здесь против вашей воли. – Кейт прикрыла ладонью сцепленные пальцы Торкила и ласково произнесла: – Вы же знаете, Торкил, что ваше здоровье не столь крепкое, как того хотелось бы вашей матери, и ей хорошо известно также, если вы сами об этом не догадываетесь, как любой пустяк способен вывести вас из строя.
Торкил внимательно посмотрел на нее.
– Какая вы красивая! И какая добрая! Вы мне так нравитесь, Кейт!
– Я очень признательна вам за эти слова, хотя и не понимаю, чем они вызваны. Мы говорили совсем не об этом!..
– Я думал, что хочу жениться на Долли, – продолжал Торкил, не обращая внимания на слова Кейт. – Но теперь понял, что мне лучше жениться на вас.
– Неужели? Но вы же не можете на мне жениться!
– Почему это?
– По многим причинам! – едко ответила Кейт. – Причина первая – я намного старше вас; причина вторая – мы с вами совсем не подходим друг другу, а третья причина заключается в том, что я не хочу выходить за вас замуж! И не забивайте себе голову всякими глупостями! Я к вам очень по-доброму отношусь, но если вы вообразили, что влюбились в меня, мое отношение к вам сменится антипатией, поскольку ваша любовь – лишь плод вашего воображения, Торкил!
Но Торкил снова пропустил мимо ушей слова Кейт и неожиданно произнес:
– Хотите, я прочитаю вам одно из своих стихотворений?
– Конечно! Я охотно послушаю, – с искренним интересом ответила Кейт.
Несколько мгновений Торкил сидел, уставившись взглядом прямо перед собой, но потом вдруг ударил себя кулаком по колену и с обидой воскликнул:
– Нет, не буду! Вы его не поймете!
– Да, скорее всего не пойму. Давайте лучше прогуляемся.
– Я не хочу гулять. Где мой кузен?
– Не знаю. Наверное, у сэра Тимоти.
– А, подлизывается к моему папаше! – произнес Торкил, и глаза его загорелись недобрым огнем.
– Вы не правы! – возмущенно воскликнула Кейт. – Он никогда ни к кому не подлизывается. Просто он любит сэра Тимоти, а вот вы, Торкил, нет!
– А почему это я должен его любить? – спросил Торкил. – Он всегда, всегда уступает маме! Или Филиппу. О да, конечно же Филиппу. А вы можете быть уверены, что Филипп посоветует ему никуда не отпускать меня отсюда.
Кейт молчала, не зная, что сказать. Она вспомнила, как спросила Филиппа, не думает ли он, что Торкилу надо предоставить побольше свободы, и как он покачал головой и решительно ответил: «Нет, я так не думаю!»
Пораженная его словами, Кейт сказала: «Не могу понять, чего ради вы поддерживаете мою тетушку в ее стремлении держать бедного мальчика взаперти!»
«Я не преследую какой-либо выгоды, кроме одного преимущества! – тут Филипп осекся и язвительно добавил: – Но это вас совершенно не касается!» Заметив, что щеки Кейт вспыхнули, а глаза загорелись от гнева, Филипп понял, что обидел ее, и, рассмеявшись, сказал: «Не заводитесь, кузина Кейт! То преимущество, которое я имею в виду, тоже никак меня не касается!»
Возмущенная до глубины души, Кейт резко повернулась и ушла. Но сколько она ни думала над словами Филиппа, она так и не смогла понять, что он имел в виду. Кейт не допускала и мысли о том, что Филипп вынашивает планы убийства Торкила, да впрочем, если бы он и задумал какое-нибудь злодейство, ему вряд ли удалось бы его осуществить, поскольку Торкил никогда не покидал Стейплвуд и его бдительно охраняли.
Кейт размышляла над тогдашней беседой с Филиппом, когда голос Торкила вернул ее к действительности.
– Я угадал, кузина? – спросил он с язвительной усмешкой. – Вы говорили с Филиппом на эту тему? Какая же вы простушка! Я вижу по вашему лицу, что он вам сказал. – Торкил вскочил, и лицо его запылало гневом. – Я же говорил вам, что со всех сторон окружен врагами! – яростно выкрикнул он.
– Разве? – вежливо спросила Кейт. – Надеюсь, вы не причисляете к ним меня?
– Откуда я знаю, враг вы мне или нет? Иногда я думаю… нет! Я не считаю вас врагом! Только не вас! Но все остальные: Мэтью, Филипп, Баджер, Уолли, моя мать и даже мой отец! Все они сговорились против меня!
– Боже, какая чушь! – воскликнула Кейт, потеряв терпение. – Что за мысли у вас в голове, Торкил! Я же вам тысячу раз говорила, что это не производит на меня никакого впечатления!
Торкил в сердцах что-то пробормотал. Кейт не расслышала его слов, но догадалась, что он выругался, поскольку лицо его пылало от гнева. Неожиданно он сорвался с места и бросился прямо через лужайку к озеру. Кейт не пыталась его остановить, она осталась сидеть на скамье из грубо отесанного камня у подножия террасы, думая о том, что те, кто считает Торкила легковозбудимым и поэтому его не следует слишком заводить, наверное, правы.
В эту минуту к ней подошел Филипп Брум. Он спускался по ступенькам террасы и, заметив Кейт, подошел к ней.
– А как же ваша кожа? – с улыбкой спросил он. – Вы не боитесь загореть, кузина Кейт?
– А, моя кожа давно уже огрубела, еще когда я жила на Пиренейском полуострове! – беспечно ответила Кейт.
– Ну, тут вы глубоко ошибаетесь, – заявил Филипп, садясь рядом с ней. – Нет, не уходите, прошу вас! Я хочу поговорить с вами!
