Саймон устало откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.
— Я тоже представлял ее другой, — произнес он сухо и несколько раз глубоко вздохнул.
Пытаясь привести в порядок собственные мысли и ослабить напряжение в затекшей шее, Саймон вновь и вновь мысленно прокручивал события этой ночи.
Черт бы побрал эту женщину! Она просто использовала его. Привязала к кровати, словно животное, и оставила на произвол судьбы, а когда он пришел к ней в камеру, начала ругать последними словами. Потом, освободившись, она тут же начала строить планы насчет того, как они вместе будут плавать под парусами и нагонять страх на все побережье… Что, скажите на милость, он должен делать с подобной особой?.. Ему, конечно, не стоило ее освобождать ни во имя христианского милосердия, ни во имя политических игр Спотсвуда…
А эти сцены в карете? Саймон чуть не застонал вслух, стоило ему вспомнить о ней. Дважды она пыталась выброситься на булыжную мостовую, затем принялась визжать так, что лишь чудом не привлекла к ним внимание прохожих — ему и себе во вред. А когда он попытался зажать ей рот, она чуть не откусила ему палец! За минуту из самого близкого ее друга он превратился в злейшего врага. И теперь ему придется терпеть этот кошмар целую педелю!
— Ах, Кристофер, — прошептал он, — еще совсем недавно я был таким счастливым человеком…
— М-м-м, — сочувственно пробормотал Гейтвуд, не зная, что и ответить. Он отпил еще глоток мадеры, и вдруг на него напал такой смех, что он с трудом мог его сдержать. Наконец он произнес: — Послушай, кузен, я нюхом чую — ты влип во что-то серьезное. Но убей меня, если я хоть что-нибудь понимаю! Почему самая опасная пиратка вдруг оказалась в моем доме, от которого она, судя по всему, не собирается оставить камня на камне?!
— Я только что помог ей бежать из тюрьмы, — хмуро заявил Саймон. — Теперь нам предстоит отправиться в Сайпресс-Бей.
Кристофер онемел.
Его гость, вздохнув, продолжал обдумывать свое положение. Вообще-то приводить Сторм в дом Кристофера и вовлекать его, хотя бы косвенно, в их со Спотсвудом план было не в его интересах. Кристофер, как и большинство членов суда, недолюбливал губернатора. К тому же он, как служитель закона, по своему гражданскому долгу должен был противостоять действиям Саймона как противозаконным. Но Саймон был уверен, что кузен не сделает этого. Кристофер умел хранить секреты; к тому же при всей своей нелюбви к губернатору он все-таки не рисковал выступать против него открыто, предпочитая не ввязываться в большую политику.
Однако Саймону вовсе не хотелось посвящать Гейтвуда во все тайны этого дела. Прикинув, что можно сказать кузену, а что нет, он произнес:
— Понимаешь, горожане проявляют нездоровый интерес к казни женщины-пиратки. Есть опасность, что они сами расправятся с ней раньше, чем она сможет предстать перед судом, и поэтому Спотсвуд попросил меня спрятать ее на время в укромном месте.
— И ты согласился?.. — усмехнулся Кристофер.
Саймон нервно сделал еще глоток.
— А как я, по-твоему, должен был поступить?! Позволить толпе разорвать ее на части?
— Нет… конечно, нет, — пробормотал Кристофер.
Саймон знал, что Гейтвуд далеко не дурак и наверняка не поверил до конца его оправданиям. Но кузен вряд ли будет слишком настойчив в выяснении истины.
— А тебе не приходило в голову, что после того, как все это выплывет наружу, ты вряд ли будешь пользоваться большой популярностью в Виргинии? Подумай, ты ведь совершаешь самое настоящее преступление!
Саймон поежился.
— Для жителей Виргинии — да, — произнес он, — но не Северной Каролины. Вряд ли жители Уильямсберга пойдут войной на Сайпресс-Бей!
Однако в глубине души он не был до конца в этом уверен.
Кристофер поднял бровь:
— Извини, кузен, мое любопытство, но что-то это на тебя не похоже. Рисковать своим добрым именем ради какой-то пиратки…
— Да я в общем-то не так уж и сильно рискую, — без особого энтузиазма проговорил Саймон. — В Северной Каролине вот уже не один десяток лет прикрывают пиратов. Что там продается в лавках? В основном контрабандные товары, и многих это вполне устраивает! Если бы не пиратство, вся экономика штата давно бы уже развалилась к чертям. Как только местный люд узнает, что к ним едет сама Сторм О’Малли, он не то что не будет возражать, но, помяни мое слово, устроит в ее честь триумфальное шествие!
— Все это, может быть, и так, — усмехнулся Кристофер, — но у тебя лично никогда не было репутации друга пиратов. И не нужно тебе быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться — такая репутация вряд ли сделает тебе честь.
Саймон почувствовал себя неловко и отвернулся.
— Может быть, ты и прав, — произнес он. — Но я уже имел глупость согласиться. Не могу же я теперь пойти на попятную!
Кристофер задумчиво посмотрел на кузена, но на этот раз не нашел, что возразить. Он лишь произнес:
— Я надеюсь, ты понимаешь: вся эта история может оказаться той искрой, что зажжет бочку с порохом. Спотсвуд и Иден уже давно ведут скрытую войну между собой, и в любой момент военные действия могут начаться в открытую. Кузен, ты ставишь себя между молотом и наковальней!
Но Саймон чувствовал, себя слишком уставшим, чтобы еще о чем-то думать. За последние двое суток на него свалилось столько событий, что он просто не мог все это переварить.
— Поверь, я обезопасил себя, — устало произнес он, — и могу гарантировать, что через пару педель эта ведьма вернется в уильямсбергскую тюрьму.
В глазах Кристофера мелькнул заинтересованный огонек, и он задумчиво постучал пальцем по топкому стеклу бокала.
— Суд распущен на каникулы, — сказал он. — Следующее заседание только осенью. Я думаю, тем временем ей нужно подыскать хорошего адвоката…
Саймон невольно рассмеялся:
— Кристофер, ты, как всегда, в своем репертуаре! — Он поднял бокал. — Я передам ей твое предложение… Ведь ты имеешь в виду себя, не так ли?
Кристофер весело блеснул глазами:
— Конечно, мой друг, конечно! Это будет самый громкий процесс за всю историю Америки, и потомки будут вспоминать о нем долгие годы! — Он вдруг посерьезнел. — Послушай, ты и правда уверен, что взять ее к себе в дом — хорошая идея? Подумай об Августе, о слугах, о своих соседях, наконец…
«В первую очередь об одном соседе», — усмехнулся про себя Саймон и пожал плечами:
— Ничего, придумаю какую-нибудь историю. Слава Богу, это всего лишь на две недели!
Кристофер хотел было ответить, что и двух часов такого ада мало не покажется, не то что двух недель, но тут вдруг открылась дверь, и на пороге появилась огромная фигура Мод. Платье ее было мокрым, с передника капала вода, седеющие волосы взлохмачены. Со свирепым видом Мод скрестила могучие руки на своей огромной груди.
