— Бывшая воспитанница, — сообщила Алиса. — Я бы даже сказала — беглая воспитанница.
Зинаида поежилась. Она как-то не подумала о том, что Алиса начнет делать подобные признания.
— Значит, это были все-таки вы?
— Похоже, я.
Зинаида потихоньку встала и вышла из гостиной. Ее ухода никто не заметил. Молодые люди щебетали так, будто встретились после ужасающе долгой разлуки и им предстоит пересказать друг другу события последних лет.
Она присела в кресло у камина в зале, оторвала в забытьи огромный лист фикуса и принялась крошить его на мелкие кусочки. Теперь ее положение, что называется, «либо пан, либо пропал». С одной стороны, она пошла против воли Германа, и это приводило ее в ужас. По в еще больший ужас ее приводила мысль о том, что девочка могла понравиться ему. Первый ужас грозил ей — чем? Что он с ней сделает? Зи-Зи так сильно дернула лист фикуса, что тот заскрипел в ее руках. «Вот именно, — подумала она. — Сотрет в порошок. Уничтожит». Но второй ужас все равно был ужаснее. Если бы Герман полюбил эту девочку, она сама наложила бы на себя руки. И хорошо, если перед этим не наделала бы глупостей и с ним, и с девочкой. В общем, двум смертям не бывать, а одной — не миновать. Будь что будет.
Она погрузилась в такую глубокую задумчивость, что не сразу заметила, как вошел Саша.
— Куда же ты пропала? Мы гулять собираемся. Одень ее во что-нибудь поприличнее.
— Как гулять? Нет, этого нельзя, ни в коем случае нельзя.
— Ну Зи-Зи, милая, да право, что с тобой? Никогда от тебя отказа не знал!
Саша глянул на Алису и слегка покраснел.
— Ты не знаешь, кто она!
— Знаю. Она мне все рассказала. Она ведь сирота. Стеречь и беречь ее, кроме тебя, некому. Но мне-то ты можешь доверять…
Зинаида схватилась руками за голову и закатила глаза.
— Без ножа режешь, — грустно сказала она Саше.
Подумала и прибавила:
— Пойду подберу что-нибудь. Не то ведь сама стащит да убежит. Убежать не собирается?
— Что ты!
«А зря, — подумала Зи-Зи. — А то бы и концы в воду».
Они вернулись так поздно, что Зинаида уж и не чаяла, что воротятся. Даже перекрестилась на икону, которую держала в шкафу под замком (Герман их терпеть не мог). Распрощались с трудом. Видно, не оторваться им было друг от друга. Когда дверь за Сашей закрылась, Алиса бросилась к Зинаиде и закружила ее по комнате. Та податливо следовала за девочкой, смеялась, и лишь когда они остановились, Алиса заметила, что в глазах Зи-Зи блестят слезы.
— Зинаида Прохоровна, что с вами?
— Ничего, девочка. — Зи-Зи прижала Алису к себе. — Это я позавидовала тебе.
— Но почему?
— Ты такая счастливая. Ты влюблена?
— Вот еще, — смеясь и изображая гордую неприступность, ответила Алиса. — Это он влюблен, а вовсе не я.
— Сказал?
— Разумеется.
— Целовал?
— Что вы, как можно?! — замахала руками Алиса, да так часто, что Зинаида поняла — целовал.
— А у меня так никогда не было, — тихо сказала Зи-Зи, и улыбка тут же сползла с лица Алисы.
Ей вдруг стало неловко оттого, что выставила свое счастье напоказ. Но потом подступили сомнения. Не может такого быть. Была же и Зинаида молодой, ведь и ей тоже кто-то клялся в любви точно так же, как сейчас Саша Алисе. И к ней тоже кто-то так подступался и ластился, как кот, чтобы вымолить один-единственный поцелуй в щечку, а вымолил — целовал в губы так страстно, так… Алиса задохнулась от воспоминаний.
— Смотри береги себя, — сказала Зи-Зи.
— Береги? Что это значит?
— За тебя ведь заступиться некому, в случае чего…
Алиса нахмурилась. Подозрения показались ей грязными. Сразу же вспомнилось, что Саша пришел в этот дом не к ней, а к обыкновенным кокоткам, с которыми тоже наверняка целовался. Алиса побледнела и сжала кулаки. В глазах померк свет. Сейчас она готова была убить… только вот кого же? Его? Нет, нет, никогда. Девчонок? Нет. Всех женщин на свете, чтобы ни на одну он не смел посмотреть. Ни на одну! Алиса глубоко вздохнула и выпрямилась.
— Не волнуйтесь, Зинаида Прохоровна, — спокойно сказала она. — Я себе цену знаю.
Полночи потом ворочалась Зинаида на пуховых подушках, вспоминая, как Алиса это сказала. И следа ребячества не осталось. Стала вдруг холодной, взрослой, расчетливой. С ума можно сойти с этой Алисой. Не проста девочка, ох не проста.
На следующий день с раннего утра в дверь постучали. Зинаида встрепенулась. Герман обещал вернуться через две недели. Клиенты так рано не ходят. Кто бы это мог быть?
Это был Саша. Он стоял на пороге с огромным букетом сирени и смотрел мимо Зи-Зи на заветную дверь в конце коридора. Зинаида охнула и попробовала было вытолкать его вон, но Саша, не отводя взгляда от двери Алисы, протиснул плечо.
— Не вставала еще моя красавица?
— Да что ж ты за человек такой, — заворчала Зинаида. — Сказано тебе…
— Зинаида Прохоровна, кто там? — Алиса выходила из комнаты, сладко потягиваясь и издалека еще протягивая руку Саше. — Ах, это вы, Александр Арсентьевич? Изволите занятия прогуливать?
— Беру с вас пример, обворожительная Алиса… Вы ведь тоже не «Закон Божий» с утра листаете…
И оба покатились со смеху. Зинаида махнула рукой и скрылась у себя. Не за руки же их держать, в самом деле. Да и все равно не удержишь…
Вечером по лицу Алисы она догадалась:
— Замуж позвал?
— Позвал, — ответила та с легким вызовом.
Ей ужасно не хотелось, чтобы Зинаида Прохоровна, которая стала ей почему-то особенно неприятна, давала ей какие-либо советы и портила настроение. Из-за ее вчерашней эскапады против Саши они сегодня потеряли полдня, выясняя отношения. Саша признался ей, что под действием одурманивающего средства, которое ему, кстати, Зинаида же Прохоровна и подносила, бывал он здесь с одной девицей. Через силу, наполовину против своей воли — но бывал. Скрывать не стал.
Алисе удивительно хотелось спросить у него, а что же они с той девицей делали? Но это было бы уже чересчур. Он ведь ей не брат, в конце концов. Правда, он так и смеялся сегодня: «Я твой братик, а ты моя маленькая сестрица. Дай я поцелую твою божественную щечку…» Алиса долго упиралась. Пока в висках не застучала кровь, делая любопытство обжигающим, а тело — безвольным. Тут-то он и набросился на нее. Да так впился в ее губы, дурак, что прикусил до крови. А потом целовал нежно маленькую ранку, и Алиса совсем сомлела. И даже испугалась. Мало ли что ему взбредет на ум?
Конечно же, он сделала ей предложение. И конечно же, она подняла его на смех. Подумать только — молоко на губах не обсохло… Но он немного обиделся и рассказал ей про имение. Алиса перестала смеяться и задумалась. Имение? Собственное? У какого-то мальчишки? Где это видано? Не родительское, а свое. А ведь это, пожалуй, и шанс. Почему бы не стать ей Алисой Лавровой, женой коллежского секретаря с перспективами? А кто еще на ней женится? Глупо мечтать о красавце с родовым титулом и огромным наследством, сидя в доме свиданий.
