Но поскольку эта маленькая игра с мисс Растмур являлась частью дела, он мог позволить себе получить немного удовольствия. Вместо того чтобы сразу поставить девушку на землю, он прижал ее к себе сильнее и наклонился. Простой нежный поцелуй, в конце концов, не является чем-то необычным для влюбленного жениха.
Наверное, ему не стоило так увлекаться, поддаваясь соблазну ее запаха и вкуса. Наверное, нужно было больше сосредоточиться на нежности и не обращать внимания на ее женственные формы, на восхитительную округлость ягодиц, на которых лежали его ладони. И язык свой мог не совать ей в рот. Но все это пришло ему в голову, лишь когда громкое надсадное покашливание из дверей вернуло Гарриса к реальности.
Проклятие! Оторвавшись от божественных губ мисс Растмур, он поймал полный ярости взгляд ее брата. Очевидно, Энтони Растмур считал, что Гаррис перешагнул черту дозволенности. И Гаррис не мог с ним не согласиться, когда, освободившись от колдовских чар мисс Растмур, он снова стал соображать.
— Пенелопа, немедленно ступай в дом, — заявил Растмур, широко раскрыв дверь, но Гарриса не пригласил.
Мисс Растмур, однако, обескураженной себя не чувствовала. Сохраняя все свои умственные и физические способности, она не спешила выполнить распоряжение брата, пока не одарила Гарриса лучезарной улыбкой.
— Не зайдете выпить чаю, лорд Гарри?
— Нет, спасибо, — ответил он, взглянув в сторону Растмура. — Мне лучше поставить фаэтон под крышу, пока не начался дождь.
Она кивнула:
— Да, не хотелось бы забрызгать грязью столь красивую вещь и испортить обивку. Тогда, значит, увидимся сегодня вечером на балу.
Уважительно отойдя от нее на шаг, Гаррис вежливо поклонился.
— Буду вас там ждать.
Поскольку Растмур не сдвинулся с места, задерживать девушку Гаррис не стал. Ему хотелось попросить ее снова надеть скарабея, чтобы расточать лестные комплименты, как цвет амулета идет небесной голубизне ее глаз, но решил воздержаться. Ей, похоже, нравилось это украшение, и, если повезет, она сама его наденет. А если нет, он найдет способ, как заговорить о нем. Он ведь так близко подошел к разгадке, откуда у нее эта вещица.
Мисс Растмур еще раз ему улыбнулась, вежливо присела в реверансе и засеменила вверх по ступенькам к брату, стоявшему в дверях. Растмур позволил ей пройти. Его глаза неотрывно буравили Гарриса, предупреждая и угрожая одновременно.
Было забавно смотреть, как резко изменилось его поведение. Утром, сообщая Гаррису о своем подарке, Растмур был воплощением доброты и щедрости. Странно, что вид сестры в теплых объятиях жениха мог столь драматическим образом изменить его отношение. Правда, Гаррис был вынужден признать, что объятие вышло далеко за пределы теплого. Вдобавок в этом приняли участие еще и губы, и стояли они посреди улицы, да еще средь бела дня. Ясное дело, что большинству братьев подобное обращение мужчины с их сестрой придется не по вкусу.
Он и сам не одобрял себя за такое обращение с мисс Растмур. Что на него нашло? Неужели не мог сдержаться и ограничиться лишь скромным нежным поцелуем, чтобы возбудить в девушке интерес и сделать ее более разговорчивой при следующей встрече, когда начнет ее расспрашивать? Ему нужен был от нее лишь скарабей и немного сведений, чтобы обнаружить следы остальных похищенных ценностей. Вот и все.
Однако ему никогда особенно не удавалось мысленно разделять слова «нужно» и «хочу». Слишком часто он их путал. Сегодня вечером ему придется старательно помнить о том, что «нужно», и не увлекаться тем, что «хочу».
— Сейчас отгоню фаэтон в конюшни, — сообщил он Растмуру, который продолжал стоять в дверях, грозно сверкая глазами.
— Да, конечно, — ответил тот.
Кивнув, Гаррис взобрался в коляску и сел на сиденье. Как это было беспечно с его стороны терять голову с мисс Растмур. Если не проявит больше осторожности, он рискует потерять не только выдержку.
«Дыши, — велела себе Пенелопа, проходя в дверь мимо брата как ни в чем не бывало, и направилась к лестнице, которая вела в безопасность ее комнаты. — Левая нога пошла вперед… теперь правая… Выдох и снова вдох… теперь правая нога… теперь левая… Очень хорошо, снова правая…»
Вот незадача. Она споткнулась на ступеньках. Как это невероятно трудно. Неужели она свободно дышит и ходит изо дня в день, даже не думая об этом? Но простой поцелуй лорда Гарри напрочь лишил ее душевного спокойствия.
Как это возможно? Она знала, что он делал это в рамках их договора. Но на этот раз все получилось так неожиданно! Наверное, поэтому в ее голове все смешалось; он не дал ей подготовиться.
К поцелую лорда Гарриса Честертона и вправду следовало готовиться. Одного легкого прикосновения его кожи оказалось достаточно, чтобы забурлила кровь и громко застучало сердце. Какое счастье, что это была ее кровь и ее сердце! Но, Боже, ей действительно нужно было овладеть собой.
— Пенелопа! — раздался сзади окрик Энтони.
Она снова споткнулась, чуть не упав с четвертой ступеньки, на которую уже сумела подняться. Теперь не избежать нравоучений о том, что прилично, а что нет. Как будто она и без того не знала, что вела себя в высшей степени неприлично!
— Если ты не против, Энтони, — начала она, — на улице поднялся такой ветер, я бы хотела слегка освежиться и немного согреться, прежде чем ты порадуешь меня очередной проповедью.
— Я больше не намерен тратить силы на проповеди, дорогая сестрица. Ты и так знаешь, что вела себя как безответственная девица, но, честно говоря, меня это не волнует. Очень скоро ты станешь проблемой лорда Гарри, а не моей. И я чувствую себя вправе хранить молчание по поводу этой бесстыдной сцены. Однако хотел поставить тебя в известность, что у тебя гость.
Вот это да. Такого она не ожидала.
— Гость? Кто?
— Наверху тебя ждет мисс Брэдли.
— Мария у нас?
— Она приехала всего несколько минут назад и сказала, что ей необходимо тебя увидеть. Я сказал, что тебя нет, что нашей матери тоже нет, но она чуть ли не на коленях умолила меня позволить ей подождать. Что я и сделал.
— А ее тетя тоже с ней?
— Нет, мисс Брэдли, кажется, приехала одна.
Боже! Что могло случиться, что Мария предпочла сидеть неизвестно сколько времени в одиночестве? Господи, ей лучше поторопиться, чтобы поскорее все разузнать.
— Спасибо, Энтони. Тогда я побегу к ней.
— Да уж, беги.
Пенелопа снова стала подниматься по ступенькам, испытывая чувство бесконечной благодарности к своей дражайшей подруге по многим причинам. Больше всего ее радовало, что присутствие Марии поспособствовало в какой-то степени отказу Энтони читать ей нравоучения. В ответ нужно будет сделать для Марии что-то очень хорошее и важное, чтобы порадовать ее.
