Она замерла, обхватив его руками за шею. Кто бы он ни был, отчаяние в его голосе сломило ее. Сейчас Аллегре так хотелось, чтобы он оказался… он же сам говорил об этом раньше… теперь она готова была поверить…
Ее губы коснулись его губ.
— Лазар…
Он сильнее сжал талию Аллегры.
— О да, еще! — выдохнул он с тихим протяжным стоном.
— Лазар! — Она откинула голову, потом подалась навстречу его жадным поцелуям. — Лазар, — шептала она, — Лазар.
Он осторожно подхватил Аллегру на руки и понес к кровати, продолжая целовать. Опустившись на нее, он накрыл девушку своим большим, сильным телом. Как восхитительно было ощущать всю его тяжесть! Опершись локтями о матрас, Лазар обхватил ладонями ее лицо.
— Не бойся. — Он целовал Аллегру медленно, нежно, подхватывая каждый ее выдох и расстегивая лиф платья, ласкал ее грудь. Он касался девушки так бережно, что она казалась себе хрупкой, тающей и растворяющейся под натиском его нежной силы.
Аллегра не могла бы точно сказать, когда поняла это, но было восхитительно ощущать его между ног и все неистовее стремиться получить то, что он мог дать ей. Под натиском желания Аллегра инстинктивно двигалась под ним. Внезапно она услышала свой собственный стон.
— Вот так, дорогая, — прошептал он. — Скажи, что ты хочешь? Я сделаю все, что ты захочешь.
Его движения вторили ее движениям; это поражало Аллегру и дарило ей несказанное блаженство. Каждый раз, когда ее бедра устремлялись навстречу его бедрам, она спрашивала себя: «Почему он, почему сейчас?» — до тех пор, пока это уже не потеряло значения. Обхватив узкие бедра Лазара,
Аллегра начала управлять его ритмом, который становился все быстрее. Лазар с готовностью, щедро дарил Аллегре то, чего жаждало ее тело.
Когда казалось, что уже и мозг девушки опален огнем желания, он отстранился и поднял ее пышные юбки. Аллегра взглянула на него затуманенными страстью глазами. Выражения его лица она не поняла, но когда Лазар склонился, чтобы поцеловать ее, Аллегре показалось, что повторился сон, привидевшийся ей под воздействием настойки опия: он замер, тяжело дыша, потом прикоснулся к ней, один раз.
Аллегра застонала, почувствовав, что его палец проник в нее, а затем начал размеренно, неторопливо двигаться.
— Приятно, да, дорогая?
Ошеломленная новыми ощущениями, она молчала, но его низкий бархатный смех подсказал ей, что Лазар знает ответ. Он ласкал Аллегру до тех пор, пока она не начала снова жадно выгибаться навстречу ему.
— Не противься чувствам, милая. Вот так. Позволь им захватить тебя. — И он замолчал, поглощенный чувствами так же, как и Аллегра.
Что-то нарастало в ней. Прижав голову Лазара к своей груди, она неистово извивалась под его рукой. Аялегра уже знала, что полностью принадлежит ему, когда услышала его голос:
— Покричи для меня, дорогая.
— Лазар! — выдохнула она.
— Я так тебя хочу! — Он почти остановился, и это было невыносимо. Она со стоном вцепилась в его плечи.
— О Лазар, пожалуйста!
Волна наслаждения поднялась и поглотила ее; потом волны накатывались одна за другой. Аллегра прижимала его к себе, содрогаясь от сладостного восторга. Крики срывались с ее губ, но она испытывала что-то более сильное, чем наслаждение. Слезы побежали по ее щекам.
Лазар подхватывал их губами, а тело Аллегры все еще требовало своего и извивалось от желания, пока она не достигла наивысшей точки блаженства.
Аллегра лежала, не в силах пошевелиться — так велико было ее умиротворение. Лазар, обвив Аллегру руками, шептал ей, что она самое прекрасное создание на свете, и она верила ему.
— О Лазар! — вздохнула Аллегра.
Он молча положил голову ей на грудь, а она погрузила пальцы в его короткие мягкие волосы, понимая, что никогда и ни к кому не была так близка, как к этому покрытому шрамами человеку.
Обнимая его, Аллегра размышляла о том, не зашла ли слишком далеко. «У тебя есть я», — ранее сказал Лазар, и, похоже, это так, по крайней мере в данный момент — но как же это пугало ее! Обрыв, которого она так боялась, стремительно несся ей навстречу. Аллегра молилась, словно небеса могли помешать ее сердцу упасть в пропасть: Пожалуйста, Господи, только не Лазар! Кто угодно, только не он! Он слишком опасен для меня.
Лазар — пират и повеса.
Он умрет молодым, задолго до того, как станет мудрее и свыкнется с необычной для него мыслью: любить одну женщину.
Если такая напасть произойдет с ним, то Лазар — Аллегра была уверена — не выберет ее, дочь своего врага, невзрачную, рассудительную и до скуки нравственную.
Лазар — преступник. Он разрушил ее жизнь. Говорили, что капитан — воплощение зла, однако этот необузданный, неотразимый негодяй завладел фантазией Аллегры, и она странным образом поддавалась его чарам с того момента, когда впервые увидела его. И не важно, кто он на самом деле.
«Все воспринимают тебя таким, каким ты кажешься, немногие понимают, что ты собой представляешь, и эти немногие не осмелятся противопоставить себя большинству…»
Бой часов отвлек Доминика Клемента от чтения и он поднял голову.
Два часа утра.
Доминик бережно отложил зачитанный том Макиавелли, встал и, неторопливо потянувшись, вышел из дома, чтобы вдохнуть ночную прохладу.
Неделю назад Маленькая Генуя была разграблена и сожжена, Монтеверди свел счеты с жизнью, бросившись со скалы, Аллегру похитили, а Доминик пришел к власти. С тех пор остров пребывал в хаосе — пожары, грабежи, столкновения крестьян с солдатами. Гости, прибывшие на торжества по случаю годовщины, а также почти вся генуэзская знать бежали.
Он занял пост губернатора, оставшись со сломанным запястьем и подбитым глазом, потеряв невесту. Его личные проблемы усугубились попытками мятежников овладеть властью.
Доминик захватил нескольких мятежников и заставил их развязать языки, но все они в один голос утверждали, что человек, разрушивший Маленькую Геную, был не из их числа. Ни одна из существующих мятежных групп не знала его и не могла объяснить ни того, почему этот человек так стремительно напал на город, ни почему исчез.
Сейчас становилось все более очевидным, что черноглазый бандит, похитивший Аллегру, вообще не был мятежником с острова Вознесения. А бедная маленькая Аллегра вовсе не предательница, как прежде предполагал Доминик.
Он очень раскаивался.
Любовница вновь надоела ему, и Доминик хотел, чтобы рядом с ним была его невеста. Да ведь и его репутация зависела от того, удастся ли ему защитить Аллегру и отомстить за нее, наказав похитителя.
Держа в одной руке пистолет — Доминик больше не осмеливался выходить из дома безоружным — и прижимая к груди поврежденную правую руку, он направился на конюшни проведать своих прекрасных арабских скакунов. Но, едва оказавшись в темноте, услышал, что кто-то преследует его.
