— Что это? — спросила Кейт.
— Парильня. Я делала для тебя.
— Для меня? Но я не понимаю, как…
— Когда Кейт меня лечит, я тоже не понимаю, но боль уходит.
— Ты хочешь сказать, что это мне поможет?
— Это поможет вот тут. — Луноцветка ткнула себя в грудь, где находится сердце.
Вскоре, следуя указаниям Луноцветки, обнаженная Кейт оказалась внутри темной парильни. Сидеть было очень неудобно. Посередине возвышалась груда раскаленных камней — Луноцветка время от времени плескала на них водой, и тогда женщин окутывало густое облако. Поначалу Кейт задыхалась в клубах обжигающего пара, но вскоре, как ни странно, привыкла и стала втягивать в себя горячий влажный воздух чуть ли не с удовольствием.
— А почему мне это должно помочь? — спросила она.
— Мой народ делает так, чтобы… — она неопределенно повела рукой. — Как будет — убирать все грязное?
— Очищать?
Луноцветка кивнула.
— Да. Очищать дух. Тогда дух излечится. — И, раскачиваясь взад и вперед, она монотонно забормотала что-то на своем языке.
Несколько минут Кейт следила за ней, но вскоре глаза ее сами собой закрылись. Кейт не знала, сколько прошло времени, но мало-помалу черный занавес над ее сердцем стал медленно приподниматься.
Наконец Луноцветка замолчала и сделала ей знак следовать за ней. Они выбрались наружу.
Кейт полагала, что они сейчас вытрутся и начнут одеваться, но, к ее немалому удивлению и даже тревоге, Луноцветка схватила ее за руку и потащила к запруде.
Ледяная вода коснулась ее распаренной кожи… В первую секунду у Кейт перехватило дыхание, но потом вдруг, так же быстро и неожиданно, она привыкла к обжигающему холоду, ей стало казаться, что вокруг нее не вода, а жидкий шелк, ласкающий ее члены, и она испытала неведомое доселе наслаждение.
Так они плавали в холодной запруде, пока Луноцветка не подала знак выходить. Вытираясь и натягивая свою ночную рубаху, Кейт поразилась происшедшим в ней переменам. Парильня как будто обессилила ее, и все же она определенно чувствовала себя бодрой и обновленной.
Дома Кейт начала благодарить Луноцветку, но та лишь качнула головой:
— Луноцветка тоже очищала свой дух. — И ушла, оставив Кейт гадать, за что судьба посылает ей таких прекрасных подруг.
Джонатан вернулся через несколько часов. Войдя в дом как можно тише — чтобы не беспокоить Кейт, — он поднял голову и застыл на месте. Кейт, вопреки его предположениям, не только не томилась более в затемненной комнате, она не только была одета и на ногах — она вынимала хлеб из печи!
— Ты зачем встала?
Кейт удивленно подняла на него глаза.
— А, Джонатан!.. Я не заметила, как ты вошел. — Она поставила противень с хлебом на стол и выпрямилась. — Вообще-то я чувствую себя гораздо лучше. Луноцветка устроила для меня настоящую индейскую парильню, и мы с ней ходили туда — излечиваться, как она мне объяснила.
— И что, излечились?
— Конечно… Господи Боже мой, опять они дерутся! — воскликнула Кейт, когда из отворенной двери донеслись возбужденные голоса Леви и Коула.
Она поспешила во двор разбираться, и Джонатан отступил в сторону. Слушая, как она увещевает драчунов, он нацепил шляпу на гвоздь и улыбнулся. Хорошо, черт побери, когда все в доме опять встает на свои места.
— Добрый день, Кейт.
— А, Клей! Входи. — Выполняя свое обещание, Клей продолжал бывать у Кентреллов довольно часто, так что даже Кейт в конце концов привыкла «обходиться без формальностей».
— А я за тобой, — с улыбкой сказал Клей. — Хочу пригласить тебя покататься.
— Покататься?.. — Кейт окинула взглядом сверкающую чистотой кухню. Джонатан уехал в поселок, мальчики с Чарли на пастбище, для ужина еще рановато. — Что ж, с удовольствием. Сейчас только оденусь.
Набросив на плечи плащ, Кейт закрыла дверь и взяла Клея под руку.
— Что нового на выборах? — спросила она, взбираясь с его помощью на сиденье черно-красной тележки.
— Я, собственно, затем и приехал. — Клей уселся рядом с ней и взялся за вожжи. — Хотелось, чтобы ты первой услышала радостную весть.
— Радостную? — Глаза Кейт расширились. — Значит, ты все-таки победил?
— Перед тобой полноправный делегат, избранный населением территории в полном соответствии с законом. — Клей напоминал хвастливого мальчишку.
— Ах, Клей, как замечательно! Из тебя получится прекрасный политик, — заверила Кейт.
— Вероятно, в конце следующей недели мне придется уехать.
— Так скоро?
— Думаю закончить к тому времени все дела. У меня, слава Богу, есть надежные помощники — на них я могу спокойно оставить ранчо хоть до весны.
— Как — до весны? — удивленно обернулась к нему Кейт. — Сколько же ты думаешь пробыть в Шайенне?
— Трудно сказать, но вопросов накопилось столько, что, боюсь, придется их улаживать всю зиму, а то и дольше, — сказал Клей, пожимая плечами.
— Надо же, а я думала, Джонатан преувеличивает. — Ей вдруг стало жаль, что Клей скоро уедет. — Я буду скучать, — сказала она, притронувшись к его рукаву.
Клей накрыл ее пальцы ладонью.
— Я рад это слышать, Кейт, потому что я тоже буду скучать.
Тут он так погладил ее пальцы — и так при этом на нее посмотрел, — что Кейт вконец смутилась.
— Ой, Клей, гляди, олени! — Выпростав руку, она с преувеличенным оживлением указала на рощицу у ручья.
После этого разговор шел о незначащих вещах, пока наконец они не поднялись на холм, с которого ранчо Клея было видно как на ладони.
— Мне нужно заглянуть домой. Ты не возражаешь? — спросил Клей.
— Конечно, нет. Мне и самой будет любопытно взглянуть на твое хозяйство.
— Отлично. Тогда заедем ненадолго, а заодно я спрошу твое мнение кое о чем.
Когда они въезжали во двор, Кейт машинально отметила про себя, как здесь все разительно отличается от ставшего ей уже привычным ранчо Кентреллов. Большой двухэтажный дом Клея выглядит гораздо внушительнее, чем их бревенчатая хижина с дерновой крышей и полосками кожи вместо дверных петель, зато коровник у Джонатана вдвое больше, чем у Клея.
Правда, Джонатан как-то говорил ей, что его херефордский скот не так вынослив, как длиннорогие техасские лонгхорны, — возможно, поэтому он и решил отвести своим коровам побольше места, хотя у Клея стадо явно многочисленнее.
— Приехали. — Клей спрыгнул на землю и обошел вокруг, чтобы помочь Кейт спуститься. — Хочешь взглянуть на наш последний приплод? — предложил он и повел ее к длинному сараю.
После солнечного света глаза Кейт долго не могли привыкнуть к полумраку. Внутри пахло сеном и лошадьми. Красавец Галлахад приветственно фыркнул, когда они подходили к его стойлу, но Клей лишь мимоходом потрепал его по холке.
