— Но как тебе удалось…
— Я украл у них немного пороха, — прошипел в темноте Антонио. — Давай быстрее, пока они нас не увидели!
Солдат, который все-таки видел их, потом рассказывал:
— Он поднялся по этой стене с легкостью кошки… Черт возьми, он был действительно похож на огромного черного кота…
Антонио переправил Матео к Тиа Андреа, которая поселилась в самой дальней и убогой хижине в долине, принадлежащей семье Гарсиа Лорка. Она выхаживала его заботливо и терпеливо. Молодой человек, бледный и похудевший от лихорадки, уже не был тем наивным юношей, который ездил в форт, ища справедливости. Он уже не мог больше носить гордое имя своих предков, поэтому назвал себя Матео Лорка и поклялся в том, что больше никогда никого ни о чем просить не будет. Теперь он все будет брать сам. Адское пламя ненависти постоянно подогревалось изнутри с такой силой, что Тиа Андреа начинала испуганно креститься, стоило ей только взглянуть в глаза Матео.
Несколько долгих недель несчастный юноша не мог ничего делать. Измученный лихорадкой, он лежал на узкой кровати, погруженный в свои горькие думы. До него дошли слухи, что тот толстый американский полковник присвоил себе земли, принадлежавшие семье Гарсиа Лорка. В тот же день Матео дал себе слово, что не успокоится, пока не восстановит справедливость.
Матео постоянно питал свою ненависть, замешанную на отвращении. Он снова и снова перебирал в уме тысячи ужасных смертей, достойные толстого полковника. Когда юноша начинал думать о своей ненависти, она как будто принимала конкретные очертания. Ненависть всегда безобразна, но он делал ее еще безобразнее. Если она стихала, он подогревал ее жестокостью. В конце концов огромный монстр внутри Матео сделался таким послушным, что стоило ему закрыть глаза — и он поднимался по его команде. Но, как это ни странно, он мог убивать в себе это чудовище или заставлять его спать до поры до времени. Когда он думал о толстом полковнике, монстр в нем расправлял плечи и вырастал до невероятных размеров, тело Матео просто сотрясалось от ярости. Но стоило ему вспомнить о Тиа Андреа, которая так много работала, чтобы его прокормить, так нежно за ним ухаживала и лечила, огромный зверь забивался куда-то в угол его сознания.
С тех пор как Матео и его кузену Антонио исполнилось двенадцать лет, их отцы — Кастилио Ланза Гарсиа Лорка и Хоакин Ампаро — разрешали им присутствовать при разговорах на политические темы.
Мужчины, потягивая бренди и дымя кубинскими сигарами, часто обсуждали угрозу войны, которая назревала между президентом США и военным правительством Мехико. Эта война касалась территории, лежащей между реками Рио-Гранде и Нуэсес.
В 1846 году, когда президент послал генерала Тейлора с войсками охранять северный берег реки Рио-Гранде, Матео не мог понять, что это могло дать американцам. Ведь Техас простирается на сотни миль, и что могла решить приграничная война?
Отец Матео прямо-таки пылал от гнева, обсуждая это с дядей. С трудом взяв себя в руки, он тем не менее спокойно произнес:
— Генерал Тейлор очень тяжелый человек. И его появление на границе не пойдет на пользу мирным переговорам. Одно его имя действует мне на нервы, как ночной пожар.
— Да, это плохо… очень плохо, — согласно кивал головой дядя Хоакин.
— Американцы обязательно втянут Мексику в эту войну, — сердито продолжал отец. — Это ясно как день. Они похожи на маленьких детей, которые бросаются камнями. Сначала спровоцировали войну, а потом начали истошно кричать: «Война! Война!» Уверен: как только они продвинутся на соседнюю территорию, то захватят земли в два раза больше, чем уже прибрали к рукам.
Матео было двенадцать лет, когда двенадцатого мая 1846 года война была все-таки объявлена. И через шестнадцать месяцев Соединенные Штаты завладели не только той территорией, из-за которой они спорили с правительством Мексики, но и половиной Нью-Мексико, простирающейся от границы Техаса до реки Рио-Гранде. Туда входил и город Санта-Фе. Когда стало известно о том, что Арчулета сдал Санта-Фе без боя, отец Матео пришел в ярость.
— Арчулета просто дурак, что не оказал сопротивление.
— Этот человек слишком честолюбив. Он не понимает, что заключил сделку с дьяволом. Керни позволит ему править этими землями к западу от Рио-Гранде только до тех пор, пока они не подтянут новые силы. А потом они просто избавятся от Арчулеты, как это было с Санта-Ана.
— Да, Керни совершенно беспощаден… к тому же он тоже жаждет власти. Он хочет стать губернатором штата Калифорния. И если ему удастся присоединить Нью-Мексико к Америке, будьте уверены, он получит то, о чем мечтает, — задумчиво проговорил дядя Хоакин.
Когда до них дошли слухи о том, что мексиканцы подняли восстание в Таосе, на высоком загорелом лбу Кастилио Гарсиа Лорки появились новые глубокие морщины.
— Если правда, что наши люди убили губернатора Бента и больше двадцати его офицеров, то это несомненно дело рук Арчулеты. А это означает только одно: он наконец-то понял, что американцы собираются завладеть территорией, которая была поначалу обещана ему.
— Боюсь, ты прав, — проговорил дядя Хоакин. — И американцы так просто этого не оставят. Теперь последуют расправы. И за глупость и жадность Арчулеты будут страдать наши люди.
— Мне бы очень хотелось, чтобы ты ошибался, но я знаю, что твои слова справедливы, Хоакин.
— Магоффин — вот наглядный пример их подлости и лицемерия. Они используют его как предателя Иуду! Он до сих пор двигается на запад и готовит наш народ к приходу американских завоевателей. Он рассказывает им сладкие сказочки, обещая, что американцы не станут отбирать у них землю. Это отвратительный и опасный негодяй! Он бессовестно обманывает наших людей и даже не соизволит объяснить им, что, когда американцы придут к власти, они одни будут решать, кто имеет право пользоваться законом, а кто нет.
— Законы очень легко изменить, но еще легче ими манипулировать. Американцы — жадный народ, и его правители превозносят лишь тех политиков, которые помогают им набивать карманы. Они слишком заняты этим, и им некогда думать о нуждах своего народа.
— Так же, как и нашим правителям, — рассмеялся дядя Хоакин.
— Нечего кусать руку, которая дает тебе хлеб, — проговорил Кастилио, усмехаясь на замечание дяди Хоакина, давая понять, что он с ним согласен. — Закон для них — очень удобная вещь, которой можно прикрывать свои действия. Американцы сами назначают судей и присяжных. А мы на этой земле — эмигранты и полностью зависим от их порядочности или отсутствия таковой. Если человеку, сидящему в суде, захочется продать мою землю с аукциона…
