– Выходит, зря мы так поторопились приблизить ее смерть.
– Представляю, как она хохотала, глядя на нас сверху, когда вскрыли ее завещание! Жалкий трастовый фонд! Мне, родному внуку! Самому близкому родственнику! – бесновался Сайрус, потрясая кулаками. – Вот награда за нашу заботу! Разве дурища Кэтрин хоть раз навестила Ардис? А Слейд Гаррет? Кто он ей? Седьмая вода на киселе! Старая карга просто выжила из ума, поместив их во главе списка наследников.
Пейшенс возлежала на круглом диване, продавать который она категорически отказывалась. Она реагировала на слова мужа с ледяным спокойствием, как если бы все, что он говорил, ее совершенно не касалось. Можно было подумать, что она вообще не слышит воплей Сайруса, если бы не чуть приподнятая бесцветная бровь.
– Я понимаю твою досаду, – раздраженно оборвала она мужа, – но кричать и возмущаться бесполезно. Нам не изменить текст завещания. Зато мы можем сделать так, чтобы оно не помешало нам завладеть деньгами Ардис.
– Меня пугает Гаррет. Он не так прост, как Кэтрин. Избавиться от девицы оказалось гораздо проще. Не говоря уже о Гамильтоне и Эвелин.
– Несчастные Гамильтон и Эвелин, – притворно вздохнула Пейшенс. – Порой я даже скучаю по ним. Твой брат виноват лишь в том, что ваш отец оставил Клостер-Пойнт вам обоим. Такой шаг предрешил его судьбу. А заодно и судьбу его жены. – Она обворожительно улыбнулась Сайрусу. – Ты лучший муж на свете! Кто еще смог бы доказать свою любовь, отправив в могилу собственного брата? И все ради того, чтобы я могла украсить собой Клостер-Пойнт!
Сайрус метнул быстрый взгляд в направлении двери, стремительно подошел к дивану и забормотал вполголоса:
– Говори тише, дорогая. Нас могут услышать. Представляешь, чем все может обернуться?
Пейшенс деланно ахнула и схватилась за грудь рукой, пальцы которой она унизала драгоценными кольцами.
– Боже, дорогой! Если о твоих проделках узнают власти, тебя немедленно повесят! Зато я останусь полноправной хозяйкой состояния Ардис. – И она захохотала, запрокинув назад голову.
Сайрус с ужасом смотрел на ее морщинистую шею, закусив губу.
– Если меня обвинят в убийстве, я сделаю так, чтобы ты тоже получила свою долю наказания, дорогая, – бросил он.
Смех Пейшенс оборвался. Некоторое время она пристально изучала мужа, словно пытаясь разгадать, способен ли он воплотить в жизнь свои угрозы, затем ее губы сжались в тонкую злую линию.
– Так давай подумаем, как нам избежать подобной ситуации. Если мы ничего не предпримем в ближайшее время, нам грозит нищета. У нас почти не осталось мебели, в доме всего несколько слуг, проданы оба нарядных экипажа. Мы должны что-то делать! Столько… несчастных случаев, а деньги по-прежнему не у нас!
Сайрус присел рядом с ней.
– Успокойся, дорогая, – пробормотал он, не глядя на жену. Его глаза неотрывно смотрели на стопку денег, разложенную на чайном столике. Некоторое время он просто разглядывал манящие купюры, потом не сдержался и потрогал их пальцами. – Все, что у нас осталось?
– Я не смогла отдать ему ожерелье, Сайрус. Это уж слишком! – плаксиво протянула его жена. – Ты же понимаешь, что я не могла отдать ему драгоценности?
Сайрус с трудом оторвал взгляд от денег.
– Конечно, дорогая. Я понимаю. Тебе и так пришлось продать часть украшений Эвелин. Такая утрата! – с готовностью закивал он, накрыв ладонь жены своей рукой. – Но ты не беспокойся. Как только мы получим деньги, мы выкупим все драгоценности. У тебя будут самые лучшие украшения во всем высшем свете!
– Я очень надеюсь, – хмыкнула Пейшенс, осторожно отняв руку. Поднявшись с дивана, она прошлась по комнате. – Если нам предъявят обвинения в убийствах, мое сердце не выдержит. Мы погрязли в долгах. Прием в честь Ханны потребовал немалых вложений, и что теперь? В ответ на нашу щедрость неблагодарная девица опозорила нас, оклеветала и оговорила! – Пейшенс театрально всплеснула руками. – Теперь о нас сплетничают наши соседи и друзья. За целую неделю ни одного приглашения на светские рауты! Хотя ноябрь – самый разгар сезона! Катастрофа!
Понимая, что жена разошлась не на шутку, Сайрус сказал то, что, как он знал, должно немедленно успокоить Пейшенс:
– Провинциальная дурочка подписала себе приговор. Как только мы избавимся от Гаррета, займемся ею.
Лицо Пейшенс озарила улыбка.
– Ты действительно готов ради меня на такие жертвы? О, мой дорогой!
Сайрус обреченно кивнул, чувствуя, как остро сжалось сердце. Он знал свою жену так, как не знал ее никто. Он ненавидел ее, боялся и вместе с тем восхищался. Порой же собственная жена внушала ему ужас: если сам он избавлялся от ненужных людей ради денег, то его благоверная находила в убийствах особое изощренное удовольствие.
– Итак, мы должны сохранять осторожность. Может, стоит проделать такую же штуку, как с Кэтрин? Однажды уже сработало. А потом… впрочем, избавиться от этих двоих не так просто, как кажется. Потребуется время.
– Ты уже продумываешь план? – На сей раз в голосе Пейшенс отчетливо слышалось восхищение.
– Да, моя кошечка, – улыбнулся Сайрус. Мысли его, однако, были совсем не веселыми. Он подозревал, что однажды жена решится отделаться и от него самого, а потому с каждым днем беспокоился все больше. – Мой план, как всегда, великолепен. Наше лучшее убийство станет достойным финалом для твоего дневника. Э-э… не хочешь почитать его? Я принесу, скажи лишь, где он.
Глаза Пейшенс холодно сузились.
– Пусть остается там, где лежит.
Проклятие! Сайрус разочарованно вздохнул. Его жена позаботилась о том, чтобы он знал о дневнике, который она ведет, но его местонахождение оставалось для него загадкой. Дневник стал гарантией того, что Сайрус висит на крючке, живет на пороховой бочке, которая может в любой момент взорваться.
– Что ж, как знаешь. Но ты, как обычно, поможешь мне?
– Разумеется, – проворковала Пейшенс. – Ты же мой любимый муж. Я не могу допустить, чтобы что-то пошло не так. Не дай Бог, с тобой случится неприятность!
Да она безумна! Как он позволил ей зайти так далеко? Сайрус почувствовал страх, ему показалось, что он сейчас задохнется. Судорожно вдохнув воздух, он размышлял, удивляясь, как он мог так ошибаться, думая, что столь холодная, расчетливая женщина любит его. Ради достижения собственных целей она способна на убийство. Даже убийство родного мужа.
А он сам? Разве он так сильно отличается от Пейшенс? Ведь он тоже мог избавиться от жены. В любой момент. Без колебаний. Без особого сожаления.
Осторожно погладив ладонью стопку купюр, он поднял голову и посмотрел жене в глаза.
«Сорок лет брака! Сорок лет потребовалось для того, чтобы принять единственно верное решение. Что ж, я буду милосердным и подарю ей легкую смерть, а затем тщательно обыщу ее спальню, в которую она уже много лет меня не допускает, и найду там ее дневник. Найду и уничтожу».
