— Да. И, полагаю, вы окажете на меня самое благотворное влияние.
— Понятно.
— Могу поклясться: как только мы поженимся, я перестану посещать подобные заведения. Вы можете положиться на мое слово.
— Может быть. А как насчет клуба, членом которого вы являетесь? Я имею в виду клуб «Инферно». Вы откажетесь от него, если я выйду за вас замуж?
Ей все-таки удалось выбить у него почву из-под ног. Но он быстро пришел в себя и упрямо покачал головой:
— Не могу.
— Почему?
— Дафна, те люди — мои братья. Они — те немногие настоящие друзья, которые у меня когда-либо были. — Макс проигнорировал укол вины, он не мог сбросить свою личину.
Даже его сестра не знала правды. Макс понимал, что требует от Дафны слишком многого, но не мог рассказать ей об Ордене. Ей придется смириться с его посещениями Данте-Хауса.
— Прошу вас верить мне. — Макс тщательно подбирал слова, не переставая удивляться иронии ситуации. Он требовал доверия, сам увязая в паутине лжи, которую сплел, не найдя лучшего выхода. — Все иногда бывает не так, как представляется на первый взгляд, мисс Старлинг.
Что-то в его взгляде говорило о том, что настаивать больше нельзя. А может, она вспомнила, что он благополучно объяснился с ее отцом.
Маркиз сообщил лорду Старлингу лишь малую толику правды: его путешествия были связаны с секретной службой на благо Англии.
Он запретил виконту говорить об этом с кем бы то ни было, в том числе с Дафной, ради ее же блага.
Девушка долго смотрела на него, надеясь прочитать что-нибудь в его глазах, но в конце концов отказалась от этой попытки и отвела взгляд.
— Я не знаю…
— Дафна… — Ротерстоуну очень хотелось коснуться ее щеки, дать понять, что, хотя он почти ничего не может ей сказать, его тяга к ней искренняя. Но он держал руки при себе, боясь ее вспугнуть.
Она опустила голову и принялась рассматривать свои руки. Тщательно обдумывая каждое слово, она после паузы, показавшейся Максу бесконечной, все-таки заговорила:
— Признаюсь, милорд, после того как вы спасли меня на Бакет-лейн, я много думала о вас. Но мне не нравится, как вы себя повели сейчас.
— Почему? — мягко спросил Макс.
— Все это как-то тайно… исподтишка. — Она грустно взглянула на маркиза. — Я видела, как быстро вы взяли под контроль и повели за собой, словно баранов на веревочке, Альберта и его братьев. А теперь, должно быть, вы как-то повлияли и на моего отца. Если вы так легко манипулируете людьми, даже думать не хочется, что вы можете сделать со мной, если я стану вашей женой.
Мисс Старлинг, я никогда не использую свои возможности во зло, — сказал Макс.
— Вы так говорите. Но в обществе вас называют маркизом — демоном! Я хочу быть счастливой в браке с человеком, который меня уважает и которому я доверяю. Если вы сделали предложение, действуя за моей спиной, что же будет дальше? После такого начала логично предположить, что вы и дальше будете пренебрегать моим мнением, относиться ко мне, как к пустому месту.
— Все не так. Я очень уважаю вас, мисс Старлинг.
— А мне кажется, что вы хотите взять на себя управление еще одной жизнью — моей! — и я не могу этого одобрить.
Макс замолчал, обдумывая ее слова. Почему опека — точнее контроль — так беспокоит ее? Быть может, именно из-за этого она отказала всем предыдущим кавалерам?
Она не осмеливалась довериться мужчине?
Он медленно обвел внимательным взглядом комнату, словно анализируя место жительства агента прометеанцев. Что оно может рассказать о своей хозяйке?
— Чего вы хотите, Дафна? К чему стремитесь? Кого ждете? Принца?
— Конечно, нет! — воскликнула она.
— Это хорошо, иначе вы бы прожили жизнь в одиночестве. — Его взгляд остановился на висящей на стене маленькой вышивке, закрепленной в раме для картины.
Она явно была сделана детской рукой — розовый цветок, надпись над ним и подпись внизу незатейливый подарок, не имевший никакой денежной ценности, но выполненный с любовью.
«Маме.
С любовью от Дафны».
Увидев вышивку, Макс сразу все понял. И ощутил в душе боль. Значит, когда он мальчиком поселился в старом шотландском замке и усваивал понятия о секретности, являвшиеся неотъемлемой частью сурового процесса особого обучения, здесь в Англии ее маленький мирок тоже распался на части. Бедная девочка.
Он опустил глаза, подавив острое желание обнять девушку и привлечь к себе. По крайней мере теперь он может предположить, что стоит за ее страхом.
Макс заговорил едва слышно, и его слова шли от души:
— Бьюсь об заклад, я догадываюсь, когда вы впервые ощутили, что все вышло из-под контроля.
— Что? — переспросила Дафна, не понимая, что он имеет ввиду.
— Ваш отец рассказал, что вам было десять лет, когда заболела ваша мать. Вы не могли ей помочь. Ничего нельзя было сделать. Вы были ребенком и, должно быть, даже представить не могли, что с вами будет без нее.
Он с улыбкой поднял глаза на Дафну и встретил ее потрясенный взгляд.
— Дафна, — очень тихо сказал он. — Со мной вы будете в безопасности. Всегда.
Она ощетинилась, как будто он оскорбил ее.
— Нет. — Она покачала головой и устремила на него осуждающий взгляд. — Никто не может этого обещать.
— О, я могу быть очень решительным, — прошептал он с мягкой улыбкой. Было очевидно, что настаивать ни в коем случае нельзя. Без сомнений, он затронул очень чувствительную струну. — Как я уже говорил, дорогая, я не идеал. Далек от этого, если уж быть честным. Но в этом мире человек не должен быть один. И если вы станете моей, я сделаю все возможное и невозможное, чтобы вы были счастливы.
— Как? — потребовала ответа Дафна, и в ее глазах отразилась старая боль. Судя по всему, ее возмутило, что Макс бесцеремонно вернул к жизни эту боль. — Как можно утверждать, что вы сделаете меня счастливой, если даже не знаете меня?
— Я знаю о вас больше, чем вы думаете.
— Что, например?
— Я знаю, что вы добры к людям, чужим в обществе. Вы остроумны, умны и вполне способны отличить глупца от нормального человека. — Макс протянул руку и очень осторожно заправил выбившуюся из-под ленты прядь Дафне за ухо.
Она не отстранилась. Хороший знак.
— Мне нравится ваша уверенность, восхищает чувство юмора, а ваше сострадание к несчастным маленьким сиротам заслуживает преклонения и уважения.
Дафна вздрогнула.
— Вы смелы, — продолжил он, когда Дафна отвернулась. — А то, что вы, рискуя своей жизнью, не сразу уехали с Бакет-лейн, а сначала хотели убедиться, что я в безопасности, а потом у вас хватило присутствия духа послать туда констеблей, говорит о безусловной отваге и здравом смысле.
