Она сидела без движения и слушала, как дикий олененок, готовая в любой момент обратиться в бегство, как уже убегала от всех остальных.
— У меня создалось впечатление, что вам можно доверять, Дафна Старлинг. Доверять вашей честности, что уже само по себе чудо. Потому что я никогда и никому не доверял. И помимо всего прочего, — добавил он вполне искренне, — я очень похож на вас.
Этими словами маркиз-демон ее обезоружил.
Было трудно спорить с человеком, который хвалил ее не за красоту, элегантность и изысканные туалеты, как Альберт, а за те качества, которые она сама в себе ценила.
Возможно, он на самом деле понимает ее несколько лучше, чем она считала.
Он сидел рядом с ней на диване в свободной, чисто мужской позе — одна рука на спинке дивана за ее спиной, другая на колене — и смотрел на нее удивительно открыто.
Маркиз терпеливо ждал ответа, но все ее попытки найти подходящие слова оказывались тщетными. Дафна была очарована причудливым смешением морской синевы, седой дымки и изумрудной зелени — так в первом приближении можно было определить цвет его глаз.
Он чуть приподнял бровь, не говоря ни слова. Но и без того было ясно, что он все понимает и держит ситуацию под контролем.
Дафна издала досадливый возглас, встала и отошла в другой конец комнаты.
— Я вполне серьезен, Дафна, — наконец сказал он. — Я хочу вас.
— А вас не интересуют мои желания?
— Конечно, интересуют. — Напряжение ее покинуло, отметил Макс и улыбнулся. Он подошел к окну и встал с ней рядом.
Неожиданно Дафна поняла, что не смеет поднять на него глаза. Но когда он слегка коснулся пальцем подбородка и повернул ее лицо к себе, она снова оказалась под действием его чар.
Маркиз долго смотрел ей в глаза, после чего мягко проговорил:
— Ваши желания имеют для меня очень большое значение. Только не говорите, что не чувствуете притяжения между нами.
Она смущенно отвернулась.
— И не говорите, что я вам совершенно безразличен, тем более после того, как сами меня разыскивали и остановили, когда я собирался покинуть бал. Или когда вы не слишком ловко попытались выяснить, женат ли я, — добавил он с легкой улыбкой. — Вы же не думали, что я обо всем этом забыл?
Дафна покосилась на стоящего рядом мужчину, заметила веселые искры в его глазах и снова испытала раздражение, вспомнив о своей нелепой оплошности с рожающей женой.
Она повернулась к маркизу спиной и уставилась в окно, отчаянно пытаясь собраться с мыслями. Ее сердце замерло, когда она почувствовала легкое прикосновение.
Маркиз тронул прядь ее волос.
— Вы очень красивы и знаете это. Возможно, вам говорили это, даже слишком часто, но тем не менее это правда.
Дафна не могла шевельнуться, когда он медленно провел пальцем по ее спине вдоль позвоночника.
— Да, — шепнул он ей прямо в ухо и положил руку на талию. Его прикосновение было нежным, но одновременно собственническим. — Перед вами невозможно устоять. Когда станете моей, я буду обращаться с вами, как с величайшей драгоценностью.
Она хотела заявить, что вряд ли это когда-нибудь произойдет, но язык не поворачивался говорить неправду. Ее естество, судя по всему, ничего не имело против такого союза. Ощутив на щеке его теплое дыхание, Дафна затрепетала и едва не лишилась чувств.
— Вы говорите, что мы едва знакомы? Согласен. Придется это срочно исправить. Завтра я заеду за вами в своем кабриолете, и мы отправимся на прогулку.
Она прикусила губу, испытав боль от мысли, что обязана отказаться.
— Не уверена, что это хорошая идея.
— Что вы! Это замечательная идея! — Его глубокий бархатный голос завораживал не хуже, чем невероятные глаза. — Будьте же справедливы к нам обоим. Вы сказали, что не знаете меня, так как же вы можете ответить на мое предложение отказом? Вы же не знаете, от чего отказываетесь. Ведь если вы дадите мне шанс… полшанса, вполне возможно, я вам понравлюсь. Ведь я же спас вам жизнь. Неужели я не заслуживаю такой малости? — Дафна издала едва слышный стон, поскольку его теплые губы, словно в подтверждение слов, коснулись ее шеи. — Сделайте милость, уделите мне малую толику своего времени.
— Хорошо, — проговорила она, с трудом стараясь сохранить достоинство, поскольку его руки медленно гладили ее плечи и ей хотелось мурлыкать от удовольствия. — Но только справедливости ради. Можете отвезти меня на прогулку в парк.
— Вот и прекрасно. — В его голосе слышатся смех. — Оказывается, это вовсе не трудно.
Наконец, собравшись с мыслями, Дафна немного повернула голову и твердо встретила его дерзкий смеющийся взгляд.
— Вы бы лучше не искушали судьбу, — сказала она мягким и чуть хриплым от желания голосом.
Его улыбка стала шире.
— Я буду считать минуты, cherie. — Макс поклонился и направился к двери.
— Лорд Ротерстоун!
— Зовите меня Макс, дорогая. — Взявшись за дверную ручку, он нахмурился. — Что?
Она не обратила внимания на приглашение к опасной фамильярности и кивнула на коробочку.
— Что в коробке?
Макс прислонился к дверному косяку — воплощение элегантности.
— Почему бы вам не открыть ее и не посмотреть?
— Там кольцо? — прямо спросила она.
— Э… Нет. — Взглянув на ее недоверчивую гримаску, он рассмеялся. — Я не знаю размера. Какой он, кстати?
— Я не скажу! — воскликнула Дафна, отказываясь поддаться искушению и тоже улыбнуться.
Она почувствовала облегчение, услышав, что в коробочке все же не кольцо. Возможно, маркиз понимал, что она пока не готова.
— До завтра, дорогая, — сказал он. — Я заеду ровно в половине пятого. Будьте готовы.
Еще один приказ? Подумав об этом, она нахмурилась, но тут же улыбнулась. Правда, уже после ухода новоявленного жениха.
Дафна пока вовсе не собиралась давать свое согласие, но, обдумав происшедшее, пришла к выводу, что могло быть и хуже.
— Он сошел с ума, несчастный «ублюдок». От него осталась лишь оболочка. — Септимус Гласс кивнул на пленного агента Ордена, сидевшего в инвалидной коляске. — Его тело заживет очень быстро. Он молод и силен. Но он повредился рассудком, Джеймс. Он просто сидит и смотрит в пространство. И ничего не говорит.
— И кто в этом виноват? — сдерживая гнев, спросил Джеймс. Они стояли на крепостной стене древнего замка Гласса, затерянного в Баварских Альпах. — Вы только посмотрите, что с ним сделали ваши палачи! Это их пытки свели его с ума. Единственный человек, который мог бы раскрыть тайны Ордена, теперь не может вспомнить собственное имя.
— Это он так говорит, — с сомнением сказал Талон.
