— Увидишь. И вот что, Элинор. Ты наденешь лиловое бархатное сюрко поверх платья из серебристой парчи. И мое ожерелье из аметистов и жемчуга. Не спорь, пожалуйста, — заявила принцесса. — Хорошо, что у нас одинаковый размер ноги, — у меня есть атласные туфли подходящего оттенка. А в волосы мы вплетем жемчужные украшения, которые я еще ни разу не надевала… О, ты будешь великолепна! Мой Эдуард не поверил своим глазам, когда увидел тебя в прошлый раз. А уж он-то знает толк в женской красоте. — Принцесса горделиво пригладила свои рыжие волосы.
— Принц Уэльский чрезвычайно добр, — прошептала Элинор, вспоминая лестные слова, которые услышала от прославленного воина. То, что он счел нужным обратить на нее внимание, само по себе являлось величайшим комплиментом, ибо принц был скуп на похвалы. Рослый, красивый и белокурый, как и его отец, Эдуард в отличие от супруги никогда не забывал о своем высоком положении. Тем не менее принцесса обращалась с мужем как с ребенком, заставляя его улыбаться в самые неподходящие моменты.
— Сэр Джордан де Вер просто обязан заметить тебя в этом платье.
Элинор потрясенно ахнула, и в комнате на секунду повисло молчание.
— Сэр Джордан… — вымолвила она слабым голосом, не зная, что сказать.
— Ах, Элинор, глупышка, я видела, какие взгляды ты бросаешь па него. И тебе нечего стыдиться — половина моих дам вздыхает по нему. Не бойся признаться в своих чувствах. Клянусь, я сделаю все, чтобы он обратил на тебя внимание… И не пытайся остановить меня, Элинор, вопрос решен. Я преподнесу тебе на Рождество сэра Джордана на серебряном блюде… ну, если не в устричном соусе, — она хихикнула, — то в шелках и бархате.
Захлопав от восторга в ладоши, принцесса с удивительным для своего состояния проворством вскочила с постели.
— Скорее, Элинор, принеси мне платье, и посмотрим, что можно сделать. Идем, у нас не так уж много времени.
Зная по опыту, что не стоит и пытаться переубедить принцессу, если она что-то задумала, Элинор недоверчиво улыбнулась. Чтобы Джордана назначили ее официальным поклонником — о таком она и мечтать не смела.
Приемный зал дворца вибрировал от гула голосов, смеха и музыки. Некогда это просторное помещение с высоким потолком и фресками на стенах, должно быть, поражало своим великолепием, но теперь старинные росписи скрывались под вековым слоем копоти. С потемневших стропил свисали яркие знамена, трепетавшие на ветру, который врывался в расположенные высоко над полом окна. В честь Рождества подпиравшие кровлю колонны были увиты зелеными гирляндами, а оштукатуренные стены украшены связками душистых ветвей. Лавр, ель и сосна, перевитые разноцветными лентами и увешанные серебряными колокольчиками, придавали старомодному залу ни с чем не сравнимое очарование.
Накрытые столы все еще ломились от яств, хотя большинство гостей уже отужинали, переключившись на танцы и другие развлечения. На скатертях из белого дамаста темнели лужицы пролитого вина; свора гончих грызлась из-за костей и объедков, кучами валявшихся на полу. Чересчур ретивых псов успокаивали пинками.
Разряженные придворные танцевали, флиртовали и веселились. Чадящие факелы освещали усыпанные драгоценностями костюмы и потные от выпитого вина и духоты лица.
Стоя в стороне, Элинор старалась не упустить ни единой детали этого необыкновенного зрелища. Рождество в Райзвуде, так восхитившее ее в свое время, не шло ни в какое сравнение с пышными торжествами при дворе принца Уэльского. Труппа фигляров в красно-желтых, увешанных бубенчиками костюмах развлекала гостей акробатическими номерами. Их грубоватые шутки заставляли зрителей покатываться со смеху. Закончив выступление, они, кувыркаясь, выкатились из зала. Заиграла музыка, и сотни подвыпивших пар закружились в пестром хороводе.
Элинор никогда не видела такого множества важных персон. Здесь был Педро Кастильский со своими дочерьми. Хайме, свергнутый король Майорки, также явился в Бордо в надежде на помощь принца Уэльского. Но самыми значительными фигурами были, разумеется, сам Эдуард и его красавица жена, одетая в роскошный наряд из янтарного бархата, отороченного горностаем. Глядя на свободного покроя платье, никто бы не догадался, что принцесса на сносях. Женщины на этой стадии беременности обычно лежат в постели, но Иоанна, обожавшая праздники, заявила, что, если ей суждено умереть при родах, она хотела бы провести последние дни в радости и веселье.
Поймав взгляд принцессы, Элинор улыбнулась. Порой она испытывала жалость к своей госпоже. Люди все еще сплетничали по поводу ее первенца, и следовало благодарить судьбу, что младенец умер. Он был неполноценным. Иоанна никогда не упоминала о нем, но придворные дамы не отличались особой сдержанностью. Королева Филиппа, наслушавшись историй о том, что подобные несчастья сопутствуют поздним родам, готова была проклясть сына за выбор жены. Однако их второй ребенок, Эдуард Ангулемский, родился крепким и здоровым, и отец его обожал. Тем не менее Элинор подозревала, что в глубине души принцесса Иоанна боится снова произвести на свет неполноценного младенца.
Танец закончился, и гости разбрелись по залу, утоляя жажду вином. Гасконские аристократы смешались с английскими авантюристами, явившимися на Рождество ко двору принца Уэльского, где вино лилось рекой, а развлечения не кончались.
У Элинор никогда в жизни не было такого роскошного платья. Лиловый бархат сюрко оттенял ее золотистые волосы, серебристая парча платья переливалась в свете факелов. С аметистовым ожерельем и жемчужными украшениями в волосах Элинор чувствовала себя принцессой.
Все головы поворачивались к ней, провожая восхищенными взглядами. Мужчины наперебой приглашали ее танцевать, осыпая знаками внимания в надежде заслужить благосклонность юной красавицы. Но радость Элинор была омрачена: Джордан не пришел.
Принцесса поманила ее к себе. Поспешив на зов, девушка наткнулась на неприязненные взгляды двух фрейлин, прислуживавших Иоанне в этот вечер. Принцесса нетерпеливым жестом отослала их прочь.
— Что за постная мина, когда мужчины так и вьются вокруг тебя? — упрекнула она Элинор. Иоанна, видимо, выпила лишнего, и язык у нее слегка заплетался. — Но кажется, я догадываюсь, в чем причина. — Она хихикнула. — Он не пришел, и ты решила, что я не сдержала своего обещания.
— О нет, ваше высочество. Я и не думала об этом, — возразила было Элинор, но принцесса только улыбнулась.
Откинувшись в кресле, она прижала ладонь ко лбу.
— Здесь так душно, Элинор. Не могла бы ты принести мне мое укрепляющее? Я велела приготовить его и оставить па комоде там, за шпалерой. А вот и мой Эдуард.
