Он проговорил все это в шутливом тоне, но Фенеле показалось, что в голосе его прозвучали горькие нотки.
– Мы остаемся дома, – твердо заявила она.
Фенела направилась к телефону, но, когда она уже собралась звонить, почувствовала на своей руке руку Реймонда.
– Фенела, – обратился он к ней тихим голосом, чтобы остальные не могли расслышать, что он говорит, – ты ведь сейчас играешь со своей жизнью. У меня, например, создалось бы совершенно однозначное представление о женщине, на которой я бы женился и которая в день свадьбы обошлась со мной подобным образом.
– Что касается Николаса и меня, то это совсем другое дело, – возразила ему Фенела. – Он знает, что я не люблю его.
– И все-таки это не причина и не извиняет тебя за то, что ты выставляешь его дураком, – настаивал на своем Реймонд.
– А разве я это делаю?
– Тебе прекрасно известно, что делаешь. Если ты остаешься здесь, то обязательно должна попросить его тоже приехать сюда; в противном случае тебе придется отправиться к нему.
Фенела стояла неподвижно.
– У нас нет возможности просить его об этом, – возразила она, – потому что в доме не найдется для него свободной комнаты.
Реймонд на минуту задумался.
– Наверное, My могла бы поспать одну ночь в детской.
Фенела отвернулась от брата. Она понимала, что, по мнению Реймонда, Николас должен был разделить комнату с ней.
– Это невозможно, – ответила она брату, и Реймонд лишь вздохнул.
– Ну что ж, тебе решать, – проговорил он, – но если б я был на месте Николаса, то никогда не простил бы тебе этого.
Фенела сняла трубку. Но прошло еще несколько минут, прежде чем она смогла дозвониться до Николаса.
– Это Фенела, – проговорила она в трубку. – На мой взгляд, вряд ли стоит ночью тащить детей в Уэтерби-Корт. Они уже хотят спать, а у нас еще даже не собраны все вещи.
– Может быть, тогда перенести переезд на завтра? – спросил Николас.
– Я как раз думала о том же, – ответила Фенела. – Кроме того, папа и Реймонд тоже останутся здесь до завтра.
– Тогда все в порядке, – проговорил Николас. – Я заеду за вами в течение этого часа.
– Но я… – Фенела так и не успела договорить до конца: Николас уже положил трубку.
Какое-то время она никак не могла решить для себя: не лучше ли было бы перезвонить Николасу еще раз, но потом поняла, что у нее для этого просто не хватит смелости.
«Все-таки я трусиха», – с гневом подумала она о себе, в то же время понимая, что дело не только в этом, а все гораздо сложнее и запутаннее.
Фенела отправилась наверх паковать свои вещи и на лестнице столкнулась с Реймондом.
– Ну как, все уладилось? – спросил тот.
– Николас заедет за мной, – ответила Фенела, стараясь при этом не смотреть Реймонду в глаза.
– Отлично, – хмыкнул он. – Я хочу сказать, совсем недурственно с его стороны. Он стоит много большего, чем я думал.
В этот момент резко зазвонил телефон, и Реймонд подошел к аппарату. Фенела осталась стоять в ожидании на верхней площадке лестницы, думая, что, возможно, спросят ее. Как оказалось, звонил доктор, и как только Фенела поняла, что Реймонд говорит именно с ним, тут же поспешно спустилась вниз.
К этому времени Илейн находилась без сознания уже в течение многих часов – каждый из них даже в разговорах друг с другом старался не вспоминать о ней. Если она умерла…
– Илейн все в том же состоянии. Реймонд положил трубку.
– Так и не пришла в сознание?
– Нет, в сознание не приходила, но еще жива. На самом деле – и ты должна обязательно это понять – будет лучше всего, если она останется в таком же состоянии.
– Но это же не может продлиться целую вечность.
– Дорогая, было бы очень неплохо, если бы она протянула в таком состоянии хотя бы один день.
Фенела стояла задумавшись. Реймонд закурил сигарету. Бросив спичку в холодный камин, он заявил:
– Я уже подумал, Фенела, о том, что тебе в данное время совершенно необходимо предпринять.
– Ты имеешь в виду сегодня? – спросила она.
– Нет, нет, – нетерпеливо возразил он, – в будущем. Я думаю, ты понимаешь, что, как жена Николаса, больше уже не будешь пользоваться отсрочкой от работы по мобилизации?
– Я и не думала об этом! – воскликнула Фенела.
– Ну а я должен был об этом подумать, – ответил Реймонд, – и более того, хоть тебе и не понравится то, что я сейчас скажу, но, думаю, тебе будет лучше знать об этом.
– О чем именно?
О том, что тебе лучше всего начать работать. Сейчас ты погрязла в рутине, и чем быстрее ты выберешься из нее, тем лучше будет для тебя. Я вовсе не имею намерения упрекнуть тебя, но, если ты, Фенела, спросишь мое мнение, скажу тебе следующее: обыденность засасывает человека, и если ты не захочешь выбраться из нее самостоятельно, нам придется тащить тебя силой.
– Вполне верю, что вы можете обойтись со мной так омерзительно.
Фенела дерзко смотрела ему прямо в лицо, так, как она это делала, когда они оба были еще детьми.
– Людям всегда не нравится, когда им говорят правду в глаза, но рано или поздно тебе обязательно придется столкнуться с ней, какой бы неприятной она ни оказалась.
– И как, по твоему мнению, мне следует поступить? – с долей иронии в голосе спросила Фенела. – Может быть, стать военнослужащей женской вспомогательной службы нашего доблестного флота?
– Ну что ж, это идея в определенном смысле, но, думаю, тебе следует сначала обсудить свои планы с мужем. И все-таки должен заявить тебе раз и навсегда: даже если ты сможешь отвертеться от призыва на работу, твое предназначение вовсе не заключается в том, чтобы сидеть и вязать носки под руководством своей свекрови.
– Ну, это последнее дело, которым мне хотелось бы заниматься, – пылко возразила ему Фенела. – Реймонд, ты знаешь, леди Коулби вселяет в меня ужас.
Может быть, но я все-таки не перестаю восхищаться ею. Заверяю тебя, в своей жизни она всегда добьется того, чего хочет, и тебе придется здорово повертеться, чтобы воспрепятствовать ей хоть в чем-то.
– Что ты имеешь в виду? И что ты думаешь о ее намерениях?
– К сожалению, я не посвящен в тайные намерения сей дамы, – ответил Реймонд, – но, по самым скромным предположениям, я вынужден констатировать, что она собирается избавиться от тебя.
Раздался стук в дверь.
– Разрешите войти?
Это был голос Николаса. Фенела села на кровать, плотно обернув вокруг себя домашний халат, пребывая в нервозном и каком-то неописуемо застенчивом состоянии духа.
Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить себя ответить:
– Да, войдите.
Николас открыл дверь. Он был одет в измятые, но хорошо пошитые фланелевые брюки и твидовый пиджак, который, казалось, является неотъемлемой частью его туалета.
