– Ты собираешься написать еще одну книгу?
– Я еще не думал на эту тему. А почему ты спрашиваешь?
– А на что мы будем жить? Я имела в виду, что деньги, которые ты получил за свою книгу, когда-нибудь закончатся, и тебе придется подумать…
– О, – его глаза засияли неожиданным весельем, – Син, мужчина может позволить себе жить на авторские гонорары только в том случае, если он не ценит трехразовое питание.
– Но ведь у твоей книги был безоговорочный успех.
– Да, но всех этих денег нам не хватило бы и на неделю.
Люси открыла рот от изумления. А отец говорил, что Хит сможет обеспечить ее! Ей даже в голову не приходило усомниться в этом, он всегда был роскошно одет и выглядел достаточно беспечным.
– На что же тогда ты живешь?
– После окончания войны я продал самые дорогие из тех земель, что достались мне от отца. А деньги вложил в несколько предприятий. Одно из них обещает неплохие доходы, этого будет вполне достаточно нам обоим. Ты что-нибудь слышала о железнодорожных вагонах-холодильниках?
– Нет, – ответила она, почувствовав неожиданное облегчение. Земли. Вложения. Она знала, что эти слова означают деньги.
– Крупные поставщики увеличивают свои доходы в десятки раз, отправляя фрукты и овощи в вагонах с низкой температурой прямо в розничную торговлю, минуя мелких предпринимателей, которые раньше продавали их продукцию по всей дороге. Для этого пользуются вагонами-холодильниками.
– Но ведь это лишает многих людей заработка?
– Да. Но с этим ничего нельзя поделать, жизнь не стоит на месте.
– Как это бессердечно! Неужели тебе не жаль их? Неужели ты не осознаешь своей вины перед людьми, которых лишаешь работы?
– Мне следовало бы предвидеть, что ты станешь отчитывать меня за это, – сказал Хит, мягко улыбаясь. Но она продолжала смотреть на него с выражением ужаса и смятения на лице. Постепенно его улыбка исчезла, и лицо стало хладнокровным и безжалостным. Люси осознала вдруг, что он совершенно беспощаден, и какую-то долю секунды трелетала от страха. На что может быть способен такой человек, как он?
– Нет, я не чувствую себя виноватым, – сказал он. – Мне не нравится лишать людей заработка, но у меня есть одна весьма странная привычка – иметь крышу над головой.
– А те люди?
– Это сделала война, это она нарушила привычный порядок. Некоторые поднялись вверх, в то время как другие упали на самое дно. И мне не важно, каким способом я буду удерживаться на плаву, в любом случае это лучше, чем пойти ко дну.
– Некоторые предпочли бы пойти ко дну, чем замарать свою честь, – сказала Люси. Осуждение звучало в ее голосе.
Взгляд Хита похолодел настолько, что у нее по спине пробежала дрожь.
– Вас еще не раз удивит, миссис Рэйн, то, как мало вы знаете о людях и их чести. Включая и тот факт, что во время войны ваш любимый Даниэль наверняка совершал такие поступки ради спасения собственной шкуры, от которых вас затошнило бы.
– Но я ни слова не сказала о Даниэле! – с жаром произнесла она. Хотя оба они знали, что она думала именно о нем.
– Я готов многое терпеть от тебя, – сказал Хит уже без всякого напряжения. – Но я не позволю осуждать меня или сравнивать меня с этим…
После этого они больше не разговаривали, но эта тишина, холодная и непрерывная, была гораздо страшнее той, предыдущей.
После ужина они вернулись в Конкорд. Было уже поздно. На несколько минут Люси осталась в спальне одна. Осторожно сняла платье и отложила его в сторону. Ее движения были медленными, как будто она пребывала в глубоком сне. Привычным движением расстегнув корсет, она чуть не упала в обморок, когда мощная струя воздуха буквально ворвалась в ее легкие. Она ухватилась за спинку кровати и прижалась к ней щекой. С закрытыми глазами она ждала, пока пройдет головокружение.
– Синда? – Услышав голос, она открыла глаза. – С тобой все в порядке? – спросил Хит, подходя к кровати. Его красивое лицо выглядело озабоченным.
– Все в порядке, – сказала она бодро, пытаясь прикрыть себя руками, потому что вдруг поняла, что он был еще одет, в то время как она осталась в одних панталонах и лифчике, который целый день так досаждал ей. – Я не думала, что ты придешь так скоро. Я не успела…
– Я же не знал, сколько времени тебе понадобится.
– Но тогда, – сказала она беспокойно, – почему тебе не выйти и не оставить меня на несколько минут? А я пока найду свой халат.
– А может, мне лучше остаться? – мягко предложил он, снимая пиджак. Словно под гипнозом она наблюдала за тем, как он снимал туфли. – Может, будет лучше, Син, если мы не будем делать из этого проблему.
– Но я не могу, но как же…
– Не надо нервничать. Вспомни, я видел тебя, когда на тебе не было даже этого.
Отвернувшись, Люси старалась не смотреть, как он раздевается. Руки ее потянулись к лямкам лифчика, она застыла – нет, она не могла снять его прямо перед ним. Неужели он думает, что она разденется донага, когда он смотрит на нее? А если разденется он? Куда ей смотреть? Что ей говорить? Положение было во сто крат хуже, чем она могла предположить. Ну почему, почему никто не сказал ей, как она должна вести себя? Почему никто не предупредил ее об этом дурацком моменте? Так она и стояла, онемевшая, застывшая и трясущаяся от холода, обдумывая, что же ей делать дальше. Боже, она же не вытащила шпильки. Вот чем можно заниматься хотя бы ближайшие несколько минут. Она вытаскивала шпильку за шпилькой, ослабляя уложенные плотным кольцом волосы. Но тут она услышала приближающиеся шаги Хита.
– Позволь мне.
Пальцы Хита мягко скользили по ее длинным каштановым локонам, вытаскивая шпильки. Расслабившись, Люси повернулась к нему лицом. Он был без рубашки и казался еще больше, чем она ожидала. Его кожа, темная от загара, во многих местах была пересечена шрамами. Ее взгляд скользил по его узкой талии, сильной груди и широким плечам. Уголок рта чуть приподнят в полуулыбке, с которой он смотрел на нее сверху вниз.
Без каблуков, которые она так любила, Люси доходила ему только до плеча. Ей очень не нравилось казаться такой крошечной и так запрокидывать голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза. Ей хотелось, чтобы он был примерно такого же роста, что и Даниэль. Если Хит сейчас обнимет ее и прижмет к себе, как это мог бы сделать Даниэль, то носом она уткнется в его грудь. Он положил руки ей на плечи, большие пальцы касались ее ключиц. Люси сосредоточила взгляд на его шее, стараясь взять себя в руки и быть спокойной, но его близость душила ее. Ей хотелось сбросить его руки, оттолкнуть его и убежать. Ее напряжение собиралось в единый огромный узел, становилось невыносимым. И когда его руки опустились на талию, она, отшатнувшись, закрыла лицо руками. Вся она натянулась словно струна в ожидании его робкого прикосновения.
