– Ну ладно, – кротко бросил он и снова дернул поводья.
Вскоре они въехали в оживленный небольшой городок Беррик-на-Твиде. Люк остановил лошадей возле первого же встречного, мужчины в залитом дождем плаще с капюшоном, и спросил, где можно остановиться. Тот объяснил, как добраться до «Королевского меча», всего в двух минутах езды.
Снова пустив лошадей, Люк искоса взглянул на Эмму.
– Ну вот, видишь, не так уж это и сложно, правда?
Она что-то недовольно буркнула, и Люк рассмеялся:
– Вы что, дуетесь, миссис Кертис?
Эмма весьма сухо посмотрела на него.
– Я не дуюсь, лорд Лукас. Но мы наверняка могли найти эту гостиницу самостоятельно. Посмотри, – она показала на каменное здание, – мы уже приехали.
Они и в самом деле приехали и сразу занялись делами, к которым успели привыкнуть за эти несколько дней: Эмма распоряжалась багажом, а Люк занимался устройством на конюшню лошадей. Они решили, что остановятся в Беррике-на-Твиде на одну ночь, и никак не предполагали, что дождь зарядит на пять дней.
Пять холодных, мокрых, долгих дней.
Пять дивных дней в маленькой гостинице провинциального городка, где Люку было совершенно нечем заняться, кроме как развлекать Эмму… в постели.
На третье утро она проснулась, накинула на голое тело ночную рубашку и подошла к окну, обхватив себя руками и слегка дрожа. Люк смотрел на нее, сосредоточившись на округлых бедрах, просвечивавших сквозь тонкую ткань.
Эмма приоткрыла занавеску, выглянула наружу и тяжело вздохнула.
– Льет как из ведра, а небо такого однообразного, угрюмого цвета.
– Серого? – услужливо подсказал он.
Эмма опять вздохнула.
– Да, серого. – И повернулась к Люку: – Что будем делать?
Он лукаво улыбнулся.
– У меня есть кое-какие мысли.
– Тебе не кажется, что все-таки нужно ехать?
Он посерьезнел.
– Нет. Слишком опасно. – Для лошадей, для экипажа и для здоровья Эммы. Как бы сильно он ни хотел отыскать Мортона и мать, заставлять Эмму снова промокнуть насквозь он не намеревался ни в коем случае. Не желал рисковать ее здоровьем.
Но когда благополучие Эммы Кертис стало его первоочередной заботой? Люк рассеянно размышлял об этом, когда она подошла и села на краешек кровати.
Он положил руку ей на бедро. Столько времени заставлял себя не прикасаться к ней, а сейчас ему все было мало.
– Ложись-ка обратно в постель, – пробормотал он.
Эмма прикусила нижнюю губу.
– У меня такое чувство, что нужно что-то делать. То, что поможет нам отыскать Мортона.
– Мы ничего не можем сделать. Во всяком случае, не здесь и не сейчас.
Она наморщила лоб.
– Как, по-твоему, когда дождь прекратится?
Люк пожал плечами и потянул ее обратно в постель. Она не стала сопротивляться, удобно устроилась, и тут Люк сказал:
– Я полгода ждал возможности найти мать. Ты ждала целый год, чтобы найти Мортона. И как бы сильно мне ни хотелось его отыскать, я понимаю, что в общей грандиозной задумке несколько дождливых дней ничего не изменят.
Эмма вздохнула и повернулась к нему лицом.
– Ты прав.
Он провел по ее щеке пальцем, откинул назад упавший локон.
– Ты все еще жаждешь его убить?
– Мортона? – Она твердо сжала губы, а в глазах промелькнула тень. – Да. Наверное, сейчас даже больше, чем раньше.
– И ты имеешь в виду – буквально? – мягко спросил Люк. – Приставить пистолет к его виску и нажать на спусковой крючок? – Не давая ей ответить, он прижал палец к ее губам. – Убийство, Эмма. Ты действительно на него способна, или это говорит твой гнев?
Она выдохнула – палец обволокло теплом – и зажмурилась. Люк видел, что Эмма представляет себе, каково это – взять и убить человека? – потому что она содрогнулась.
– Он погубил мою семью.
– Да.
– Я хочу, чтобы он ответил за все, что наделал. Чтобы заплатил за это. – Она резко открыла глаза и посмотрела на Люка. Взгляд ее золотистых глаз в тусклом сером утреннем свете казался безжизненным. – Не знаю, смогу ли я убить его на самом деле.
Он погладил ее по животу.
– Я не хочу, чтобы ты рисковала собой. – И пояснил: – Он опасен. Он убийца и вор. Я не дам тебе безрассудно рисковать жизнью из-за этого человека.
– Я…
Люк крепче обнял ее за талию оберегающим жестом.
– Я не могу рисковать тобой, Эм.
И в эту минуту Люк точно знал, что если Мортон хоть как-то будет угрожать Эмме, он без колебаний убьет его.
Она вздохнула, и они долго лежали молча.
Когда рука Люка медленно поползла с ее талии вниз, Эмма пробормотала:
– Хочешь спать?
Вынырнув из дымки желания, возникшего, едва он к ней прикоснулся, Люк моргнул и расхохотался.
– Спать? Ты в самом деле думаешь, что у меня на уме сон?
Ее лицо расслабилось.
– Ну, я не знала точно…
– Не сомневайся, – заверил он, – если прошло несколько часов после того, как я в последний раз обладал тобой, то у меня на уме может быть только одно.
– Чепуха, – пробормотала она в ответ. – Просто для нас обоих это пока в новинку. Но всегда так не будет.
– Почему? – удивился он. Ему даже в голову не приходило, что когда-нибудь он может пресытиться этой женщиной.
– Так никогда не бывает.
– Да откуда ты можешь это знать?
Эмма скупо улыбнулась.
– Наверное, не могу. Но я думала, что так бывает всегда, особенно у мужчин вроде тебя.
– Вроде меня?
– Повес. Негодяев. Мошенников. – Слова, произносимые этим низким, хрипловатым голосом, словно поглаживали его по нервам. Вот чем-чем, а уж голосом ее он точно никогда не насытится.
– Значит, вот что ты обо мне думаешь? Что я повеса?
– Я это знаю. Знала с первой минуты, как ты посмотрел на меня поверх стакана с элем.
– Но с тех пор ты узнала меня лучше. Неужели твое мнение не изменилось?
– Мое мнение о тебе изменилось во многих отношениях, но только не в этом, нет. По сути, я думаю, что ты куда больший распутник, чем мне казалось поначалу.
– Если я не ошибаюсь, тебе это даже нравится.
Эмма негромко рассмеялась. Как всегда, его тело мгновенно на это откликнулось.
– Полагаю, да, мне это нравится, – ее глаза озорно сверкнули, – милорд.
– Почему? – спросил Люк.
Ее щеки едва заметно порозовели.
– Ты знаешь, почему.
– Возможно. Но хочу услышать от тебя.
Эмма облизала губы – жест был настолько эротичным, что у Люка перехватило дыхание.
– Ну что ж, – произнесла она нежным, хрипловатым голосом, некоторое время помолчала и продолжила: – Я всегда думала, что мошенники – это люди, которые берут от мира все, что хотят, не оглядываясь на тех, кого ранят.
