Уже два часа ночи. Квин и леди Тидвелл ушли с концерта два часа назад. Но где же тогда его брат? Роган прислонился к стене.
Вот уже два часа он все размышлял о случившемся и не мог придумать, как ему вести себя дальше. Герцог полагал, что есть только один выход из этой ситуации.
Тот, что, возможно, разобьет сердце его брату.
Тот, который заставит авторов колонки светской хроники истратить немало чернил.
Один выход.
Роган стал соскальзывать по стене вниз. Он закрыл глаза, стараясь примириться со своим положением.
Он должен жениться на мисс Ройл.
Черт ее побери.
Роган открыл глаза, когда часы в коридоре пробили шесть и он услышал, как закрылась входная дверь.
– Квин? Это ты?
Раздались шаги в коридоре. Брат заглянул в гостиную.
– Роган? Почему ты не спишь? Только что сам пришел домой, приятель?
– Нет. – Роган с трудом встал на ноги. – Я жду тебя здесь уже довольно долго.
Бледные щеки Квина покрылись темно-красными пятнами.
– Поймал меня.
Роган был не в настроении играть в дурацкие игры.
– Где ты был?
– Ты джентльмен. Не должен задавать таких вопросов.
– Где ты был?
– Черт побери, Роган. Уверен, что ты знаешь ответ. – Квин, опираясь на трость, шагнул в гостиную. – Я был с ней.
– С леди Тидвелл?
– Да. Я не очень-то горжусь своим поведением. – Он прошел к дивану и сел на него.
– Почему же? – Роган спросил более суровым голосом, чем хотел, но это и лучше, если Квин уже будет сердитым, когда он признается ему в своем коварном поступке.
– Она такая хрупкая. Боже мой, она вдова.
– Очевидно, это не остановило тебя, брат.
Квин, прищурившись, посмотрел на Рогана:
– Почему ты так мрачен с утра? Уж кто-кто, а ты не должен быть таким строгим. – Он медленно выдохнул. – Разумеется, ты уже знаешь, что мы с леди Тидвелл рано ушли с концерта.
– Знаю. Но это не объясняет, почему ты прокрадываешься в мой дом, как вор на рассвете.
– Она была очень печальна. Оркестр играл пьесу, которая так нравилась ее мужу.
Роган ничего не ответил. Он сложил руки на груди и ждал, когда Квин продолжит рассказ, чтобы оттянуть как можно дальше выполнение трудной для себя задачи. Ему предстояло объяснить свое собственное непристойное поведение этой ночью.
– Я довез ее домой и попытался успокоить ее. Она была безутешной, потом смягчилась и благосклонно отнеслась к моему присутствию.
– О, мой Бог!
– Оставь это, Роган. Я не собираюсь дальше развивать отношения с леди Тидвелл. Мне очень нравится мисс Ройл. Но…
Он не сводил глаз с камина.
Роган вздохнул, чувствуя облегчение.
О, он должен признаться во всем своему брату сейчас же, когда Квин сам испытывает чувство вины. В конце концов, он был самим собой, не изменил своей сути. И какая польза от того, что он ранит чувства своего брата?
Видя, что Роган хранит молчание, Квин поднял на него глаза:
– Думаю, у меня к ней возникли чувства.
Роган выпрямился.
– К мисс Ройл?
Квин покачал головой:
– Нет-нет. Я думал, что влюблен в нее, пока не познакомился с леди Тидвелл.
– Ты не можешь сказать об этом мисс Ройл.
– Что? Почему нет? Я должен. Так будет честнее.
– Возможно, это правильный поступок, но эта новость разобьет ей сердце. – Роган подошел и встал около дивана. – Разве ты не думал, что она может быть влюблена в тебя?
– Думал. Я думал об этом. – Грудь Квина начала вздыматься. – Вот почему я должен признаться.
– Признание может облегчить твою совесть. Но это не поможет ей.
– Тогда что же ты предлагаешь, Роган?
– Позволь мне сделать то, что я обещал. Позволь мне поддержать тебя. Дай мне поухаживать за мисс Ройл вместо тебя.
Квин покачал головой, не веря услышанным словам.
– Какую пользу это принесет ей или кому-либо еще?
– Я должен завоевать ее сердце.
– Завоевать ее – что? – пробормотал Квин. – Зачем тебе это надо?
Сначала Роган на самом деле решил рассказать Квину правду, но решил не спешить с признанием.
– Потому что, возможно, пора покончить с холостяцкой жизнью и найти себе жену.
Квин широко раскрыл рот от удивления.
– Божий промысел! Я никогда не думал, что услышу от тебя эти слова!
– Ну, теперь ты услышал.
И вскоре их услышит Мэри.
Когда лучи восходящего солнца проникли сквозь окно и упали на лицо Мэри, она проснулась и открыла глаза.
– Рада видеть, что ты наконец проснулась. – Анна сидела на стуле с точеными ножками и плетеным сиденьем около кровати с балдахином, на которой лежала Мэри, а Элизабет стояла у окна и рисовала пальцем на стекле.
– Который час? – спросила Мэри, потирая глаза.
– Почти семь, – ответила Элизабет и подышала на стекло.
– Так рано? – Мэри села в кровати и вытащила из волос шпильку, болтавшуюся около глаз. – Я знаю, что вы обе вчера вернулись домой рано, но я – нет и могла бы немного поспать.
– О, мы знаем, что ты вернулась поздно. – Губы Анны растянулись в горькой усмешке.
– Мы принесли тебя в твою комнату. – Элизабет прижала палец к окну и нарисовала сердце. – Герцог Блэкстоун внес тебя сюда, а Шери надела на тебя ночную сорочку и уложила в кровать.
Анна пристально посмотрела в глаза Мэри.
– Мы не верили глазам своим и, ошеломленные, не могли оставить тебя и уйти. Послушай, Мэри, герцог Блэкстоун положил тебя в кровать – должно же быть какое-то логическое объяснение тому, что произошло.
– Логическое. – Мэри выпрямила спину. В висках у нее стучало, а язык стал ватным.
Вино.
Боже мой!
Нет.
Безумные картины пронеслись у нее в памяти.
Нет, этого не было на самом деле.
– Принес тебя на руках из своего городского экипажа. – Анна встала со стула и села на край кровати. – Ты не хочешь рассказать, что случилось?
Экипаж. О нет. Что она сделала?
– О-он не объяснил? – Мэри нервно сглотнула и с надеждой посмотрела на сестер.
– Нет, не объяснил. – Элизабет прыснула в ладонь. – У нас есть свои подозрения. Думаю, мы с Анной схожи во мнениях по этому поводу.
Мэри изобразила разгневанный взгляд и стрельнула глазами на каждую из сестер.
– Думаю, это вполне очевидно. Я просто опьянела от вина, выпитого у Харрингтонов. Вы же знаете, что я не переношу алкоголь ни в каком виде.
– Это очевидно. – Анна наклонилась ближе, слишком близко, чтобы Мэри хорошо ее расслышала. – Ты себя показала? Или ты не знаешь, что произошло, и теперь мы прочитаем об этом в колонке светской хроники утром.
Мэри на несколько мгновений задумалась над этим вопросом.
По правде говоря, она не знала.
