— Вы правы. — Финн постарался выразить взглядом, что понимает всю степень своей вины. — Это мое упущение.
— Но у меня есть фартук! — воскликнула Александра.
Но Дельмонико уже не слушал ее. Все его внимание сосредоточилось на машине.
— Значит, вот он, ваш великий проект, мистер Берк? — Он сделал шаг к машине, и под его ногой что-то громко хрустнуло.
— Кажется, я что-то раздавил. Это, наверное, ваша заколка, леди Морли?
Александра побагровела:
— Да, это она, мистер… синьор… Дельмонико. Тут они все… — Александра и Финн устремились вперед одновременно, но Дельмонико оказался шустрее. Наклонившись, он собрал с пола десяток заколок Александры и протянул их ей с понимающей улыбкой.
— Спасибо.
Она с остервенением скрутила волосы в пучок и стала втыкать в него заколки. В мастерской повисло неловкое молчание.
— Они упали, когда леди Морли снимала защитные очки, — счел необходимым объяснить Финн.
— Конечно, я так и понял, — просто ответил Дельмонико.
Александра задумалась, бывают ли в Тоскане землетрясения, и если да, то можно ли вызвать одно из них в данном месте в данное время пламенной молитвой. Хотя это было нелепо. Она — маркиза. И ее не должно тревожить мнение каких-то чужеземных механиков.
Тем не менее настало время для стратегического отступления.
— Надеюсь, вы простите меня, мистер Дельмонико, если я вас покину. Вам с мистером Берком есть о чем поговорить. — От нее не укрылось облегчение, отразившееся на физиономии Финна.
Дельмонико снял шляпу:
— Леди Морли, я в отчаянии, если вы уходите из-за меня.
— Тем не менее мне пора идти. Желаю вам хорошего дня, мистер Берк. Мы увидим вас за ужином?
— Да, конечно. — Его зеленые глаза полыхали огнем.
— Чудесно.
Она с большим достоинством продефилировала по мастерской и вышла, ответив на прощальные фразы мужчин легким взмахом руки. Закрыв за собой дверь, несколько шагов она прошла с тем же величавым достоинством, а потом, убедившись, что вокруг никого нет, начала набирать скорость и вскоре уже неслась со всех ног по краю виноградника, путаясь в юбках и с трудом сдерживая слезы.
— Наконец-то! — воскликнула Абигайль, когда Александра ворвалась в дом через заднюю дверь. — Ты вовремя. Он только что прибыл. Боже мой, на кого ты похожа? Что ты сделала со своими волосами?
— Кто только что прибыл, Россети? — с надеждой спросила Александра. Возможно, хозяин замка сможет навести во всем порядок. Он издаст некий эдикт, и в ее жизнь каким-нибудь чудесным образом вернутся спокойствие и порядок. В ней не будет рыжеволосых ирландских ученых, которые будут отвлекать ее от достижения практических целей.
— Нет, не Россети. Ты что, не помнишь, — искренне возмутилась Абигайль, — что сегодня приезжает священник?
Она взяла сестру под руку и потащила ее к задней лестнице. Солнце било прямо в окна, но от толстых каменных стен еще веяло ночной прохладой, охлаждавшей разгоряченное тело Александры.
— Священник? Абигайль, только не говори, что ты стала паписткой.
— Да нет же, гусыня! Это очаровательная традиция, и ты должна в ней поучаствовать. Будет нечестно, если ты откажешься участвовать, — заверила Абигайль и энергично потащила Александру наверх. — Из-за этого все служанки уже несколько дней заняты уборкой. Это своего рода ритуальное очищение. По крайней мере я так думаю.
В любом случае священник уже прибыл для пасхального благословения, окропления святой водой, а потом…
Александра остановилась, не дойдя трех ступенек до лестничной площадки, и схватилась за голову.
— Кошмар! Ты должна меня немедленно спрятать!
Я вся грязная.
— Он пока еще внизу вместе с помощником. Кстати, этот самый помощник очень симпатичный юноша. Как тут не пожалеть о нашей клятве целомудрия! Пойдем, я помогу тебе смыть всю эту грязь и переодеться. Чем ты занималась? Катилась за плугом? — Абигайль потянула сестру вверх по ступенькам, и они вместе побежали по вымощенному каменными плитами коридору в спальню Александры.
Десятью минутами позже несколько ошеломленная, но чистая, одетая в закрытое серое платье и скромный головной платок, Александра уже знакомилась с доном Франко. Точнее, она предположила, что длинная итальянская тирада Абигайль была представлением ее священнику. Ничего не ведая об этикете на подобных мероприятиях, но не желая навлечь на себя вечное проклятие, она взглянула на огромное кольцо приходского священника и решила не целовать его, а вместо этого вежливо присесть в реверансе.
— Добро пожаловать, дон Франко, — проговорила она, чувствуя, что непристойные поцелуи Финеаса Берка ярко-красными буквами написаны на ее припухших губах. — Мы… э-э… рады предложить вам гостеприимство.
Пожилой священник вопросительно взглянул на нее умными глазами и повернулся к стоящему рядом с ним юноше.
«Абигайль права, — подумала Александра и поспешно опустила глаза. — Соблазнительный мальчик: бледная кожа, золотистые волосы, большие поэтичные глаза».
Двое итальянцев обменялись несколькими словами, после чего юноша, державший сосуд со святой водой, выступил вперед и проговорил на плохом английском:
— Внизу уже все мы освятили, теперь пора идти наверх.
— Да ради бога. — Александра указала рукой в сторону лестницы. — Кропите где хотите. Я не возражаю.
Абигайль склонилась к ее уху:
— Думаю, мы должны их сопровождать.
— Но, Абигайль, неужели они не понимают, что мы протестантки?
— Даже протестанты должны быть вежливыми, — непреклонно сообщила младшая сестра, и Александра, подавив тяжелый вздох, покорно зашагала за священником и его служкой через зал вверх по главной лестнице. Небольшая группа служанок и садовников слегка отстала, и у Александры появилось неприятное ощущение, что она участвует в представлении, сценария которого не знает.
Она даже не имеет никакого понятия о сюжете.
— Ты уверена, что все в порядке? — шепотом спросила она у Абигайль.
— Что ты имеешь в виду?
— Не могут нас за это отлучить от церкви? Обречь на вечное пребывание в чистилище и все Такое?
— Понятия не имею, — подумав, сообщила Абигайль. — Но в любом случае никто не узнает.
— От Него ничего нё скроешь! — Александра поправила шарф, машинально ускорила шаги и едва не ткнулась носом в темные одежды красивого служки. — Я буду проклята или как протестантка, участвующая в папистской церемонии, или как язычница, которая притворяется католичкой.
— А мне кажется, что это просто красивая традиция и ничего больше. Празднование возрождения жизни каждой весной — древний ритуал, зародившийся задолго до христианства и классических пантеистических религий.
