И вот он вновь сидит возле своей юной жены, окруженный звуками Лондона. Она не слышала его слов, погруженная в сон, в котором снова и снова неузнаваемый Коби Грант с пистолетом в левой руке подходил к ней и говорил: «Запомни, Дина, внешность бывает обманчивой».
Она лежала, полностью одетая, на кровати. Но это была не ее кровать, а Коби, и это он разговаривал с ней в комнате, полной странных теней…
— Наверное, я уснула в экипаже, — пробормотала Дина, приподнявшись на локте и глядя на мужа, сидящего рядом с ней. — Как я попала сюда?
— А ты как думаешь, Дина? — спросил он нежным и мягким голосом. В рубашке с расстегнутым воротом он казался еще красивее, чем раньше.
— Ты отнес меня.
Девушка села, прислонившись к резному изголовью. Она была взволнована тем, что сидит наедине с ним, на его кровати в столь поздний час, и испытывала страх и предвкушение. Она поежилась, но не от холода
Коби отвернулся, встал и исчез во тьме. Вернулся он, держа в каждой руке по бокалу шампанского. Один из них он протянул Дине, а второй поставил на маленький столик у кровати.
— Сейчас, — сказал он, — мы поднимем тост.
— Тост?
— Да. Хочешь его услышать, Дина?
Девушка молча кивнула, не сводя глаз с бокала.
— Очень хорошо. За нас с тобой и за наш брак.
Коби снова сел, взял бокал и чокнулся.
— За нашу ночь, — сказал он.
— Ночь? — эхом откликнулась Дина и снова вздрогнула.
Обычно Коби с легкостью чувствовал ее настроение, но на этот раз ошибся. Он решил, что Дина дрожит от страха, хотя на самом деле ее страх был смешан с предвкушением. Коби взял у нее бокал; она выпила вино так же, как и он — одним глотком, не раздумывая. Их руки соприкоснулись, и она вздрогнула еще раз.
Он нежно ее обнял и спросил:
— Тебя сестра напугала?
Дина кивнула, не произнеся ни слова. Она помнила злые слова, сорвавшиеся с губ Виолетты в ночь накануне свадьбы.
— Она говорила, что в постели я тигр?
Теперь к девушке вернулся дар речи.
— Да… А откуда ты знаешь?
— Я читаю мысли, — ответил Коби, мысленно проклиная Виолетту. — Она сказала, что ты не сможешь меня удовлетворить?
Откуда ему все это известно?
— Да, — выдавила Дина.
— С тобой я не буду тигром. Надеюсь, ты веришь мне.
Он поднял свою красивую руку, повернул к себе ее лицо и поцеловал ее в сжатые губы невинным, братским поцелуем.
— Я постараюсь быть нежным с тобой, но… любовь… Дина не всегда бывает нежной. Ты понимаешь меня?
Он поцеловал ее снова, и на этот раз поцелуй был уже не столь невинным.
Коби чувствовал, как бьется ее сердце. Словно пойманная птица, испуганная, дрожащая, желающая вырваться на свободу.
Он заключил ее в объятия. Дина замерла на мгновение, но не стала противиться. Коби запустил руки в ее волосы и поцеловал ее еще крепче, силой раздвигая ее губы. Его ладонь скользнула по шее девушки, и по ее телу пробежала волна пламени.
Теперь она лежала на постели, и Коби склонился над ней. Он прошептал ей на ухо:
— На нас слишком много одежды, Дина, но мы не можем вызвать слуг, не так ли? Что ты предлагаешь? — А затем нежным и полным любви голосом добавил, — Ты понимаешь, что произойдет между нами сегодняшней ночью?
— Да. Виолетта мне рассказала, — ответила девушка и снова вздрогнула.
— Но не объяснила, зачем, — уточнил Коби. — Мы будем доставлять друг другу радость, Дина, и из нашей радости возникнет новая жизнь. Не будет удовольствия, не будет и новой жизни. Ты меня понимаешь?
Да, она его понимала. Но представить не могла, что станет заниматься тем, о чем рассказывала ей Виолетта, с этим мужчиной. И все же… все же… с ней происходило что-то странное: неожиданно ей захотелось прикоснуться к нему.
— Может… может, мне раздеться? — робко спросила девушка.
— Тебе не кажется, что это моя привилегия? — нежно возразил муж. — А ты окажешь мне ответную услугу.
— Как хочешь, — покорно ответила она, словно ягненок, готовящийся к закланию.
— Мне это нравится, — усмехнулся Коби и поднялся с кровати. — Встань, Дина, любовь моя и повернись ко мне.
Она беспрекословно подчинилась, а затем, так же ловко, как Пирсон или Гортензия, Коби снял с нее бальное платье.
Но Пирсон или Гортензия не ласкали ее, раздевая, своими губами. Не поглаживали самые укромные уголки ее тела, так что в конце концов она не удержалась на ногах и со вздохом прижалась к мужу.
Вскоре на Дине осталось лишь бриллиантовое ожерелье и браслеты, и теперь она чувствовала себя совершенно беззащитной. Неожиданно Коби рассмеялся низким, горловым смехом и повернул ее к длинному зеркалу, не прекращая своих ласк.
Неужели это Дина Грант? Эта распутница с разметавшимися по плечам волосами, с обнаженным телом, по которому скользят мужские ладони. Неожиданно ее охватило такое безумное наслаждение, что она зажмурившись, вскрикнула.
— Открой глаза, Дина! — приказал Коби, и она подчинилась, чтобы увидеть в зеркале и его лицо.
Ее колени подкосились; Коби поддержал ее и, задыхаясь, произнес:
— Видишь, Дина, бояться нечего. Но это только начало. Теперь ты должна раздеть меня.
Дина забыла и о благоразумии, и о страхе. Ее дрожь прекратилась, сердцебиение замедлилось, и она начала его раздевать. Вскоре они стояли друг перед другом обнаженные — словно Адам и Ева до грехопадения.
Раздетый, он оказался еще прекраснее, и теперь Дина понимала причину ревности Виолетты. Она все еще страшилась его, потому что впервые в жизни видела возбужденного мужчину.
Коби заметил ее испуг, склонился к ней и, обняв, прошептал ей на ухо:
— Тебе понравились мои ласки, Дина?
— Сам знаешь, — прошептал она в ответ.
— И ты понимаешь, что когда я доставлял тебе удовольствие, мне хотелось, чтобы и ты доставила удовольствие мне? — Он взял ее руки и поднес к своему телу.
Дина ахнула, почувствовав ладонями его гладкую и бархатистую кожу.
— Да! — хрипло воскликнул Коби. — Ласкай меня, Дина, как и я тебя ласкал…
Девушка начала поглаживать его, сначала робко, а потом все смелее, пока не почувствовала его экстаз. И теперь он дрожал, уткнувшись лицом ей в шею, и шептал ее имя, а она поддерживала его.
Через мгновение он добавил, все еще тяжело дыша.
— Видишь, что ты делаешь со мной, Дина. При всей своей силе я беззащитен перед тобой.
— Как и я перед тобой, — ответила девушка, и ее дыхание снова ускорилось.
Он молча кивнул, а затем опустил ее на кровать и лег рядом. Впервые она сама прильнула к нему и крепко его обняла, чтобы почувствовать его жар.
Желание притронуться к нему, поцеловать его было таким сильным, что руки Дины начали, словно по собственной воле, блуждать по его телу. Коби беззвучно рассмеялся и склонился над ней со словами:
